Онлайн книга «Человек, который ненавидел Маринину»
|
Оля подвинула к себе лист бумаги, приготовившись писать. — Хорошо, начнем составлять заявление, — слегка дрогнувшим голосом произнесла она. — Ваши фамилия, имя, отчество. — Каменская Анастасия Павловна, — совершенно серьезным тоном сказал мужчина ее мечты. Олины пальцы разжались. Авторучка упала на пол, украсив паркет лазурным разводом чернил. * * * — Уй! — с ужасом произнес Гоша Крестовоздвиженский. Люди в милицейской форме двоились и троились у него в глазах. — М-менты! — Что будем с ним делать? — спросил один из милиционеров. — Он же лыка не вяжет! — В-вяжу! — неожиданно возразил Гоша. — В-всех п-повяжу! — Такие, как он, позорят наш милицейский мундир, — укоризненно заметил самый молодой милиционер. — Р-ребята! — неожиданно вспомнил Гоша. — Я же св-вой! Я же в-ваш к-кореш! М-мы с Ась-ской К-каменской в-вчерась “Ч-черную к-кошку” бр-рали! — Он имеет в виду издательство? — задумчиво спросил усатый сержант. — Скорее банду, — покачал головой молодой милиционер. — Только Каменскую он спутал с Жегловым, а себя с Шараповым. Так что будем с ним делать? Доложим начальству? — Нехорошо своих закладывать, — покачал головой сержант, который сам не прочь был в свободное от работы время отведать даров Бахуса. — Пусть поспит на диванчике, придет в себя, а там разберемся. Мало ли, почему он выпил. Может, у человека горе какое, а ты сразу — начальству доложить, начальству доложить! — С-стучать н-на св-воих н-нехорошо! — поддержал сержанта Гоша. * * * — Лешик! Чистяков! Ты дома? — с порога крикнул Игорь Филимонов, он же Анастасия Каменская, он же красавец-брюнет, поразивший воображение несчастной Оленьки Кузиной. — Дома, дома, — откликнулась из своей комнаты Марина Буданова. — Я же просила тебя не называть меня Чистяковым! Не забывай, что мы работаем под прикрытием, с другими именами, и все должны думать, что мы с тобой брат и сестра! — Но ведь в квартире только мы с тобой! — жалобно произнес Игорь. — Ты не представляешь, какое это нервное напряжение — постоянно лгать, прикидываясь кем-то другим. Дай мне возможность хоть здесь побыть самой собой! — Ладно, — вздохнула Марина. Она вышла из комнаты и чмокнула брата в щеку, привычно вживаясь в роль Алексея Чистякова, мужа Каменской. — Но только дома. Не забывай, что для всех остальных ты — Игорь Филимонов, мой брат. Хочешь есть? Я заказал из ресторана перепелок и свинину по-купечески, обжаренную в лесных орехах. — Леш! Ты что! Это же страшно дорого! После этого нам придется решать проблему латания дыр в семейном бюджете! — Не думай об этом. Имею я право побаловать свою любимую женушку? — Ох, Чистяков! — благодарно вздохнул Игорь. — Что бы я без тебя делала? Сейчас, я только переоденусь. Ты же знаешь, что я не переношу эти дорогие модные тряпки, которые мать привозит мне из Швеции. — Знаю, Асенька, — кивнула Марина. — При желании ты можешь выглядеть как кинозвезда, но только тебе этого не хочется, потому что это тебе неинтересно. Жду тебя на кухне. * * * Оля Кузина, уткнувшись лицом в подушку, плакала горько и безнадежно. Людмила Алексеевна, Олина мама, услышав из-за стены сдавленные рыдания, вошла в комнату и мягко потрепала дочку по голове. — Что с тобой? — обеспокоенно спросила она. — Тебя кто-то обидел? Что-то случилось на работе? Оля помотала головой и, громко шмыгнув носом, зарыдала еще отчаяннее. — Значит, это мужчина, — пришла к заключению Людмила Алексеевна. — Ведь это мужчина, да? Оля всхлипнула и кивнула. — Я влюбилась, — сообщила она, вытирая глаза уголком покрывала. — Это какой-то кошмар! — Вы давно познакомились? — Сегодня, — всхлипнула Оля. — Он пришел ко мне на прием в юридическую консультацию. — Значит, у него просто не было времени оценить тебя по достоинству, — пожала плечами Людмила Алексеевна. — Вот увидишь, все уладится, все будет хорошо! — Ничего не будет хорошо! — крикнула Оля, поворачивая к матери покрасневшее от слез лицо. — Ты не понимаешь, о чем говоришь! — Он что, преступник? “Голубой”? Он женат? — Хуже, — вздохнула Оля. — Хуже? — удивилась мама. — Интересно, что может быть хуже? Неужели он инфицирован СПИДом? — Еще хуже. Сядь и держись покрепче за стул. Такого ты еще не слышала. Он — старший оперуполномоченный уголовного розыска Анастасия Павловна Каменская! — Каменская? — Она, родимая, — мрачно кивнула головой Оля. — Та самая Каменская? Ты имеешь в виду невзрачную, холодноватую и совершенно лишенную сексуальности героиню Александры Марининой? — на всякий случай уточнила ошеломленная Людмила Алексеевна. — Вот именно, — шмыгнула носом Оля. — Но ведь, насколько я понимаю, Анастасия Каменская — это она, а не он, — осторожно заметила мама. — Я знаю, — снова заплакала Оля. — Только, похоже, его это ни капли не беспокоит! — Господи! — охнула Людмила Алексеевна. — Неужто псих? Что же это творится с нынешней молодежью? Ну ладно, пускай он псих, но ты-то нормальная! Как же тебя угораздило влюбиться в такого? * * * Переодетый в хлопчатобумажный спортивный костюм и стоптанные войлочные шлепанцы, Игорь Филимонов, он же Анастасия Каменская, не подозревая о страданиях Оленьки Кузиной, с удовольствием уплетал свинину по-купечески. Сам он, как и следовало ожидать, готовить не любил в силу своей патологической лени, но всегда был готов отдать должное хорошей кухне. Промокнув губы салфеткой, Игорь поднял глаза и встретился со взглядом Марины. Лицо Чистяова было не таким, как обычно. За маской внешнего спокойствия угадывалось почти невыносимое внутреннее напряжение — странная смесь страха, ненависти и решимости. — Что с тобой происходит? — спросил Игорь. — Ничего. Все в порядке. — Лешик! Я знаю тебя двадцать лет. Ты думаешь, что сможешь меня обмануть? — Сварить тебе кофе? — вместо ответа спросила Марина. — Не увиливай! — шутливо погрозил ей пальчиком Игорь. — Неужели ты ревнуешь? — Ревную? — рассеянно переспросила Марина. Все время возвращаясь мыслями к последнему разговору с Егором, она решила, что брат намекает на постоянные и нагло выставляемые напоказ измены ей мужа. Больше они ее не волновали. Егор для нее остался в прошлом. Надо только решить, как избавиться от его шантажа. — Нет, — ответила Марина. — Я ни капельки не ревную. — Не притворяйся. Это же очевидно, что у тебя внутри все кипит и болит от страха потерять свою своевольную, непокорную и непредсказуемую Анастасию. Но ведь я не даю тебе поводов для ревности? |