Онлайн книга «Аберистуит, любовь моя»
|
– Вы слишком перетруждаетесь, вот что я вам скажу. Мы же не хотим, чтобы случилось то же, что на Пасху? Мы с Бьянкой шли по набережной к Соспану. – Безмозглая старая кошелка. – Не надо ругаться. – Ты видел, как она на меня зыркнула? – Ну что ж поделаешь. Она человек старой закалки. – А что случилось на Пасху? Я заказал нам мороженого. – Прихватило ее. Сказала, что из-за яблок в пироге, но ей пришлось так худо, что вызывали священника соборовать. С тех пор, правда, все было в порядке. Бьянка склонила голову мне на плечо и сказала: – Почему ты мне не позвонил? – По поводу? – По поводу! – закричала она. Нуда, конечно. В последний раз мы виделись, когда я отвез ее к себе домой. – Прости. Я… – Не извиняйся. Я провел рукой по ее лицу, взъерошил ей волосы. Сослан протянул нам мороженое с тактичностью бордельной мадам. Мы некоторое время ели молча, а затем Бьянка сказала мне в складки рубашки: – У меня для тебя кое-что есть. То есть у меня этого еще нет, но я могу достать. То есть, если ты хочешь, конечно. – О чем ты? – сказал я ей в макушку. – О чем-то очень-очень особенном. – О чем? – О том, за что ты отдал бы правую руку. – Я ни за что не отдал бы правую руку. – Спорим, ты бы отдал ее, чтоб жениться на Мивануи. – Нет, не отдал бы. – Это сочинение. Я резко вдохнул, и Бьянка захихикала. – Неужели? – спросил я осторожно. – И что за сочинение? – У-уу, всего-навсего Дая Мозгли последнее сочинение. – Она опять хихикнула. Я отстранил ее от себя и посмотрел ей в лицо: – О чем ты говоришь? – Последнее сочинение Дая Мозгли. Ты ведь его ищешь, правда? – С чего ты взяла? – Мне Мивануи рассказала. Я страдальчески закрыл глаза. – Все в порядке, я никому не скажу. – Она не должна была тебе говорить. – Ну что ты хотел – она же трепло. – Не стоит ругаться. – Я знаю, ты считаешь, у нее из попки солнце восходит, только она, знаешь, не всегда мед да сахар. – Я не сомневаюсь. Все мы таковы. – Так оно тебе нужно? Некоторое время я, не отвечая, смотрел на нее. – Ты что – серьезно? Ты знаешь, где последнее сочинение Мозгли? Она кивнула: – Я знаю, где копия. – Где? – У Пикеля. – У Пикеля? Она вновь кивнула: – Как раз после смерти Мозгли Лавспун попросил Пикеля придумать такой хороший сейф, чтобы его никто не мог открыть – даже тот, кто сделал. Пикель согласился, хоть и сказал, что нет в мире замка, что ему бы не поддался. И еще сказал, что Лавспун – мудак. Лавспун раньше держал в сейфе оригинал сочинения Мозгли – тот, про который газеты писали, что он потерялся. Пикель выждал, пока Лавспун отвернется, стянул его и снял копию. Мол, на всякий пожарный случай. – Тебе это рассказал Пикель? – Да. – А откуда ты знаешь, что он не соврал? – С чего бы ему? И потом, я знаю, где он его держит – в колокольне. Я могу его достать, если хочешь. Я обхватил руками ее голову и заглянул ей в глаза: – Не делай ничего, пока я все не обдумаю. На западе уже вовсю полыхали зарницы, когда я тот вечер выходил из «Мулена». Я опоздал, и хорошего столика мне не досталось – пришлось сидеть в самом конце, откуда очень плохо было видно сцену. Девочки из шоу обычно так далеко не забирались, и меня обслуживала простушка-официантка в черной юбке и белой блузке. Столик пришлось разделить с группой мужчин – судя по виду, только что вывезенных спасательным вертолетом с необитаемого острова. Отросшие и нечесаные волосы, оборванная и заношенная одежда. Один протянул мне руку, и, чтобы его не обидеть, я нерешительно пожал ее. – Добро пожаловать, брат, – проскрипел он голосом морехода, который лет десять не перебросился словом ни с одной живой душой. Остальные посмотрели на меня пристально – их взгляды метались по моему лицу, как прожекторы. – Я вам не брат. Мужчина хихикнул так, что у меня стянуло кожу, и обернулся к своим компаньонам: – Говорит, он нам не брат! Остальные разразились грубым сиплым хохотом. Первый поглядел на меня и продолжил: – Я брат Гилберт. Это – брат Фрэнк, а это – брат Билл. Прочих представлю позже. – Не утруждайтесь. – Ну какое ж утружденье. Мы очень рады, что ты к нам присоединился. Нам есть о чем поговорить. Мне принесли выпивку, я осушил рюмку залпом и заказал еще. – Я был банковским менеджером, – сказал брат Гилберт. Он ухватил меня за плечо и добавил со странной настойчивостью: – А брат Билл – мировым судьей. А ты думал? – Я думал, вы все рыбаки. Они переглянулись и опять засмеялись. – Лихо! – сказал брат Гилберт. – Рыбаки. Очень смешно! Когда смех угас, брат Гилберт повернулся к своим братьям и произнес: – Я полагаю, в каком-то смысле мы все на крючке. – Опять брызнул смех. Я переждал и сказал: – Так вы сюда ходите частенько? – О да, каждый день. Ты нас не видел? – Нет. – Это многое объясняет. – Объясняет что? – Почему ты ничего не понимаешь. Они все уставились на меня с диким блеском безумия в глазах, измеряя эффект, произведенный словами брата Гилберта. Девушка из шоу прошла где-то между нами и авансценой, и на миг мне показалось, что это Мивануи. Я вытянул шею, чтобы разглядеть получше. – Ее пока нет, – со знанием дела сказал брат Гилберт. – Кого нет? На долю секунды повисла пауза, и братство снова расхохоталось. На этот раз они смеялись, себя не помня. По щекам их струились слезы, они хлопали себя по ляжкам. Чуть только смех притухал, как кто-нибудь из братьев повторял одно слово – «кого?» – и все начиналось заново. – У вас, кажется, очень сходное чувство юмора. – Это потому, что мы члены одного братства. – Мы, пятеро, едины в своих мыслях, – добавил брат Билл. |