Книга Правила обольщения, страница 57 – Мэдлин Хантер

Книги, наваленные на столе, примыкавшем к дивану, норовили вот-вот рухнуть на пол. Стены были украшены гравюрами Пиранези, развешанными так, что образовывали собой своеобразную лестницу. Только маленькая акварель, висевшая слева от Алексии, напоминала привычное произведение искусства. Прозрачные мазки складывались в изображение холма, спускавшегося к озеру.

– Я бы не стала слишком доверять досужим разговорам или тому, что его манера вести себя навеяна воспитанием, – сказала Алексия.

– Полагаю, тебе он не показался холодным. Более того, ты, похоже, больше не испытываешь к нему антипатии, вызванной его обращением с твоими родными, – заметила Федра. – Я очень рада это слышать. Замужней женщине не приходится выбирать, когда дело доходит до супружеских обязанностей. Поэтому в ее интересах получать от них удовольствие.

Как это похоже на Федру. Она говорила о подобных вещах так, словно в этом не было ничего предосудительного. И все же Алексия была рада, что подруга завела этот разговор. В последние несколько дней она как никогда остро ощутила отсутствие Роуз. Ведь любой женщине иногда нужно с кем-то поделиться самым сокровенным.

– Кажется, я действительно получаю от этого ни с чем не сравнимое удовольствие, – призналась Алексия. «И я слишком быстро справилась со своей антипатией. Окончательно справилась».

– Странно слышать от тебя подобное. Надеюсь, ты не разделяешь глупое мнение о том, что удовольствие греховно.

– Нет.

Не греховно. Однако опасно. Алексия не могла объяснить этого Федре. Она даже не могла подобрать нужных слов. Но порой, когда девушка предавалась страсти, ей казалось, что она отдает Хейдену частичку своей души.

– Я просто хочу понять, нормально ли получать удовольствие от близости с мужчиной, которого не любишь.

– Если это нормально для мужчин, то почему ненормально для женщин?

И правда, почему? Алексия не могла отрицать справедливости вопроса. Хейден вряд ли переживал из-за того, что получает слишком много удовольствия.

Федра поудобнее устроилась на диване, закинув ногу на ногу, и, судя по всему, приготовилась посплетничать.

– Ты спросила, почему я считаю Ротуэлла холодным. Могу объяснить. Не потому, что его суровость стала уже притчей во языцех. Просто я знаю одну из его бывших любовниц.

– Она назвала его холодным?

– Она сказала, что он был прекрасным любовником, но всегда оставался каким-то отстраненным. Она делила удовольствие с мужчиной, которого знали все. Мужчиной, которого вряд ли можно назвать мягким и сердечным. Обычно в постели всплывает на поверхность иная сущность.

Именно так оно и было. Алексия чувствовала, что временами в Хейдене просыпался совсем другой человек. Ей польстило, что с ней он был менее холоден, чем со своей бывшей любовницей.

– Наверное, у него было много любовниц.

И без сомнения, появятся в будущем. Ведь Хейден не сказал, что подобного не случится. Федра пожала плечами:

– Это общепринятая практика. Мой друг говорит, что Ротуэлл ведет себя довольно странно. С такой-то внешностью он мог бы соблазнять женщин, не прилагая никаких усилий. Однако он должен прежде убедиться в том, что женщина понимает, что выиграет от связи с ним, а чего не получит никогда. Такие отношения весьма удобны, но лишены даже малейшего намека на романтику. А ведь даже куртизанки думают, что за близостью с мужчиной стоит нечто большее, нежели простое удовлетворение плотских желаний. Все мы так думаем.

А ведь Хейден и ей ясно дал понять, что у них будет за брак. Настолько ясно, что Алексия сначала подумала, будто он предлагает ей роль любовницы, а не жены.

«Даже куртизанки думают, что за близостью с мужчиной стоит нечто большее». Неужели она думала точно так же? Неужели ждала большего? Может быть, теплое отношение к ней Хейдена и ощущение уз, связывающих их воедино, просто иллюзия, которой Алексия тешит себя, стараясь уйти от горькой правды?

– Прежде чем соблазнить женщину, – продолжала между тем Федра, – Хейден настаивал на медицинском обследовании. Все это говорит о том, что Ротуэлл явно не страдает от переизбытка эмоций, не так ли? Вполне понятная предосторожность, холодно и равнодушно просчитанная.

Вслед за Федрой Алексия взяла с тарелки пирожное. Федра пекла их сама. Она все делала сама, хотя средства позволяли ей нанять служанку. И не одну.

– Знаешь, я навела о нем справки, как только узнала, что ты выходишь за него замуж, – сказала Федра. – И узнала о странностях его семьи.

– Что ты имеешь в виду?

Федра округлила глаза и даже перестала жевать. Алексия рассмеялась: до того комично выглядела сейчас подруга. Федра тоже рассмеялась, обдав собственное платье фонтаном крошек, полетевших изо рта.

Она стряхнула крошки и продолжала:

– Как я уже сказала, нам стоило поговорить об этом прежде, чем ты выйдешь замуж. Ты ведь совсем ничего не знала о Ротуэлле.

– Знала достаточно, – пробормотала Алексия, уставившись на пирожное, которое держала в руке.

На этот раз смех Федры прозвучал вульгарно.

– Эффект от твоего пробуждения, Алексия, просто восхитителен. Кто бы мог подумать, что удовольствие одержит верх над твоей знаменитой практичностью? Мужчина соблазнил тебя, и ты тут же утратила способность мыслить разумно? Не удивлюсь, если ты сейчас скажешь, что влюбилась и тебе безразлично, кто он и какой он.

– Смейся, если хочешь, но не обвиняй меня в том, что я превратилась в романтичную дурочку. Я не расспрашивала его о прошлом его родственников. Просто не представилось возможности сделать это тактично.

– И все же в прошлом его семьи есть момент, о котором знать необходимо. Говорят, его мать по несколько дней, а то и недель не покидала собственной спальни. Очевидно, она страдала тяжелой формой депрессии. Я также слышала, что у нее был недюжинный писательский талант. Так что думаю, она уходила в себя в момент написания своих опусов. В последние годы жизни она и вовсе удалилась в отдаленное имение. Кое-кто думает, что она тронулась рассудком. Зачастую именно поэтому люди становятся затворниками.

– Не думаю, что Хейден унаследовал болезнь матери. Он не стал бы от меня этого скрывать. Предупредил бы.

Федра стряхнула с платья оставшиеся крошки.

– Возможно, дело не в наследственном заболевании, поэтому Хейден и не счел нужным тебя проинформировать. Но разговоры о сумасшествии его матери вспыхнули с новой силой теперь, когда Истербрук стал всех поражать своими эксцентричными выходками. Те, кто ведет подобные разговоры, действительно верят в болезнь матери братьев и считают, что в скором времени маркиз сойдет с ума. Но есть и другие объяснения этих ее уходов в себя, и в одно из них я верю.

– И что же это за объяснения?

– Некоторые считают это преданностью искусству. Стремление творить было настолько сильно, что она замкнулась в себе.