Онлайн книга «Фантом ручной сборки»
|
Увидев наконец свет, Инга на ходу сориентировалась, нашла выход и выскочила на улицу. Портьера волочилась за ней, точно шлейф за невестой, и бряцала кольцами. Отыскав глазами свои «Жигули», возмутительница спокойствия прибавила ходу, прыгнула за руль и, виляя с левой полосы на право, помчалась по улице. Машины немедленно загудели, выражая свое возмущение «чайнику», но тот продолжал улепетывать во все лопатки. Только возле дома Инга смогла оценить понесенный ущерб. Во-первых, ее куртка осталась в ресторане — пропала безвозвратно. Если она явится за ней завтра, ее точно арестуют и вообще — покроют позором. Еще и на работу сообщат. Чтобы Треопалов узнал о ее выходках? Не-ет. Пропадай, куртка! Во-вторых, что-то было не в порядке с ее головой. На затылке, кажется, вскочила шишка, и лоб болит невероятно. «Надо зайти, к Верлецкому, — решила она. — Раз уж такие пироги, пусть он меня полечит». Сегодня она ничего не имела даже против укола — потрясения наслаивались одно на другое и в конце концов вымотали ее до предела. На улице было холодно, колючий снег летел в лицо и забивался в ноздри. Осталось ко всем ее бедам только получить воспаление легких! Когда она вылезла из машины, то вытянула следом за собой занавеску. Портьера была серой и пыльной, такие висели на входе в старых кинотеатрах. Деревянные кольца постукивали друг о друга, словно косточки скелета. Инга набросила занавеску на себя и широким жестом запахнула ее, точно старинный плащ. И отправилась к Верлецкому. Выпростать руку из складок материи никак не удавалось, поэтому она постучала в дверь ногой. — Кто там? — подозрительно спросил Верлецкий. — И зачем колотиться, если есть звонок? — Открой мне! — заныла Инга; Отчего-то именно при нем ей особенно хотелось ныть. — Мне голову разбили! — Опять?! — возмутился Верлецкий, распахивая дверь квартиры. — Чем ты, черт побери, занимаешься? И тут он увидел ее в занавеске, с несчастной физиономией и содранным лбом. — Мне нужно продезинфицировать ссадину на голове, — продолжала стенать Инга. — Тебе нужно продезинфицировать мозги! Входи же. И что это на тебе за чихня с колечками? — Где твой любимый Роберт? — Инга начала выпутываться из портьеры, задевая локтями за стены и вешалку. — Почему он обещал мне помочь, а сам куда-то испарился? — Да ладно. Раз он сказал, что поможет, значит, поможет. — Он слишком тянет, — попеняла Инга, вспоминая физиономию Юдина. Ей не светило выступать против этого типа в единственном числе. — Может быть, он уже что-то узнал? — Вполне возможно. Верлецкий окинул ее критическим взором и сказал: — Н-да-а-а… Это тебя на новой работе так отметелили? Чем ты там занимаешься, а? Вчера ты мне поклялась, что не станешь ни во что ввязываться! — А кто вместо меня будет это делать? — Может быть, тебе следует помириться с Григорьевым? В ответ Инга поглядела на него презрительно и ничего не ответила. В коридоре появился Аладдин, лег в занавеску и принялся уминать ее лапами, треща, словно трактор. — Ты что же, шла по улице в этой штуковине? — удивился Верлецкий. — Такое впечатление, что ее откуда-то сорвали. — Моя голова, — напомнила Инга. Верлецкий поджал губы и отправился за аптечкой. На лице у него было написано раздражение. Пожалуй, он говорил фразочку типа этой: «Тебе надо было идти не ко мне, а в травмопункт» или: «Представляешь, что будет, если все соседи начнут ходить ко мне лечиться?» Однако он сдержался и ничего не сказал. — И все-таки, — начал Валерий, протирая ссадину какой-то жгучей дрянью. — Что случилось? — Я выследила Киллера, — с тайным удовлетворением призналась Инга. Верлецкий среагировал на это сообщение совсем не так, как ей хотелось. — Ты что, дура?! — закричал он. — Тебе жить надоело?! — Что ты на меня орешь? — удивилась она. — Ты ведь даже не знаешь, кто он такой. — Не знаю и знать не хочу! И вообще… Тебя надо немедленно посадить на больничный! — О-о! Врачебный синдром. Другими путями бороться с неприятностями ты, по-видимому, не умеешь. — Ты что, явилась меня оскорблять?! В таком духе они препирались еще некоторое время и остались страшно недовольны друг другом. — Зря я сюда пришла! — напоследок сказала Инга, влезая в его старую куртку, которую он ей выделил. И завела свою старую песню: — Врачи должны поддерживать тех, кто к ним обращается… — Я тебе ничего не должен! — взорвался Верлецкий. — Вот если бы ты попала ко мне в реанимационное отделение через приемный покой, я был бы тебе должен со всех сторон! А так — дудки! Ты даже не в состоянии смирно сидеть на работе и подписывать бумажки. Тебя все время тянет куда-нибудь отправиться и что-нибудь вытворить. — Никогда больше к тебе не приду! — выпалила Инга, сердито дергая дверь за ручку. — Даже если ты будешь умолять — я не приду! Даже если ты станешь ползать передо мной на коленях — не приду! Даже если я попаду в реанимацию — не приду! — Тебя привезут, — пообещал Верлецкий, пиная ногой занавеску. Захлопнув за собой дверь, Инга в слезах бросилась домой. Прибежала и стала звонить Таисии, всхлипывай и всхрюкивая. Именно на нее вывалила она все последние новости. Таисия ахала и охала. Больше всего ее потряс Гладышевский, забравшийся в гроб с атласной обивкой. — Ты сможешь найти этот дом при свете дня? — спросила она Ингу. — Н-не знаю, — икнула та, проглатывая последние слезы. — Наверное, смогу. — Переулок ты помнишь? — Н-нет, но это где-то близко. Я помню вывески. Рядом ресторанчик и магазин «Оптика», а над подъездом, в который вошел Гладышевский, вывеска: «Хотапиусе». — Ха! — воскликнула Таисия. — Какое потешное слово. Что бы это значило — Хотапиус? — Понятия не имею. — Какая-то смесь Хоттабыча с архивариусом! Предлагаю в ближайшее время обследовать тот район, найти «Хотапиус» и все там разведать. Ты согласна? — Я-то согласна, а ты? Мне не хочется, чтобы ты рисковала! — Брось, Инга; это так интригующе! Хотя и страшно. Но очень интригующе. — — Если бы ты это видела… — Есть еще вариант, — немедленно подхватила Таисия. — Прямо с утра отправиться в милицию. Написать заявление, где все подробненько изложить. Ну.., может, про говорящую собаку не нужно рассказывать. И про Гладышевского в гробу тоже… |