Онлайн книга «Фантом ручной сборки»
|
— Да. — Марфа! — пискнула сконфуженная Инга. — Борик, ты запросто мог от нее избавиться, — мрачно сказала Марфа, ни на кого не глядя. — Я?! — Григорьев привстал с места. Лицо его позеленело. — На кой черт мне это понадобилось?! — А вот и понадобилось, — закивала Таисия. — Я давно сказала Инге про квартиру. Ваша тетка, Борис, откровенно сожалела, что уехала из Москвы. И если бы она захотела вернуться… — Какая чушь! — воскликнул Григорьев. — Вы же сами слышали, она делилась с нами своими матримониальными планами. Она не собиралась возвращаться. Наоборот — хотела еще раз выйти замуж. — Да-да, я помню. В Америку. Сидя за праздничным столом, Анфиса действительно размечталась о следующем замужестве. — Продам дом в Больших Будках, — разглагольствовала она, — и схожу замуж еще раз. Только теперь за границу, лучше всего — в Штаты. Поеду на какую-нибудь ферму обихаживать старого ковбоя. Американцам нужны работящие женщины, а я еще — ого-го! — похвасталась она. — То самое брачное агентство, которое устроило мою судьбу в первый раз, обещало и во второй не подкачать. Григорьев снисходительно улыбался, и Анфиса принялась агитировать свою подругу Марфу последовать ее примеру. — Соглашайся, Марфуша! — наседала она. — Продашь свою квартиру, положишь деньги в банк и будешь чувствовать себя не какой-то там бесприданницей, а дамой пусть и с небольшими, но собственными средствами. — А что? — Марфа раскраснелась, представив, как она варит не избалованному разносолами ковбою красный украинский борщ, а тот ест и нахваливает по-американски: «Great!» — Идея интересная. Твое брачное агентство мной займется? — О чем разговор! — Да-да, — встрял Верлецкий, ласково похлопав Марфу по сдобной ручке. — Только, когда отправишься заполнять анкету, не забудь указать, что у тебя радикулит, остеопороз и катаракта. — Кроме того, дорогие тетушки, — рассмеялся Григорьев, — мы будем по вас скучать. Америка-то на краю света! — Ничего, Борик. Пока я все оформлю, еще надоем тебе! Надоесть, впрочем, она никому так и не успела. Вероника, в задумчивости крутившая ложечку в чашке, неожиданно вспомнила: — Судя по словам Анфисы, она собиралась остаться в этой квартире,. До тех пор, пока брачное агентство не найдет ей.., хм.., ковбоя. — Ну и что? — немедленно насторожился Григорьев. — Что это значит? — Это значит, что ее могла отравить Инга, — с вызовом закончила свою мысль Вероника. — Вы ведь собираетесь пожениться? Она уже наверняка считает эту квартиру своей. А тут появляется ваша тетка и собирается обосноваться здесь на неопределенный срок. — У меня своя двухкомнатная квартира! — запальчиво возразила Инга. — Мне там хорошо. — Двухкомнатная! Ни за что не поверю, что тебе не хочется четырехкомнатную. Такие, как ты, очень жадные. Поскольку было неясно, на чем основывается это логическое умозаключение, никто ей не возразил. — С таким же успехом, — запальчиво сказала Инга, — тетку Анфису могла прикончить ты сама! — Ну да, ну да! И мотив у меня есть! — Конечно. Анфиса агитировала Марфу тоже продать свою жилплощадь, чтобы увезти деньги в Америку в качестве первоначального капитала. А там вы с вашим Валериком, — она метнула острый, словно дротик, взгляд на Верлецкого, — уже свили гнездышко. Вот вы с ним договорились и… — Точно! — обрадовалась Таисия. — Это ведь Верлецкий начал драку. — Я?! — Вы заявили во всеуслышание, что были голый. — Но я действительно был голый. — А зачем надо было это вслух говорить? — Чтобы защитить честь женщины, — обиделся Верлецкий. — Вероника сказала, что мы оба были голые, а я поправил, что не оба, а я один. Над столом повисла тишина, и стало слышно, как дышит Григорьев — словно больной тяжелой формой бронхита. — А меня вы почему не подозреваете? — неожиданно поинтересовалась Марфа, которая после смерти подруги долго плакала и распухла, как тесто возле печи. — Я ведь тоже… Дура такая… На нее набросилась! Все Коленьку ей не могла простить. Слово себе давала, что не заговорю о нем, и вот на тебе, брякнула. А у нее, голубки моей, был день рождения-а-а… Она уткнулась носом в салфетку, и все обескураженно замолчали, потому что, Марфа и в самом деле припомнила за праздничным столом старую обиду. Впрочем, Анфиса сама была виновата, потому что принялась хвастать своими прошлыми победами на личном фронте и задирать подружку. Происходило эти примерно так. — Бедняжка, — сочувственно заметила Анфиса, слопав кусок пирога с печенкой. — Тебе всегда не везло с мужчинами. — Да ладно болтать, — беззлобно ответила Марфа, подчищая тарелку корочкой хлеба. — Мне, наоборот, везло с мужчинами! Я находила самых лучших. И замуж ты в первый раз вышла за моего поклонника. Коленька так меня любил, а ты вскружила ему голову. Анфиса ухмыльнулась и с нежностью сказала: — Ты все еще злишься, старая кочерыжка! — Не забывай, — напомнила Марфа, — что ты — такая же кочерыжка, как и я. Но тогда, с Николаем — признайся хоть в семьдесят семь лет! — ты переборщила. Это был не лучший твой поступок. После чего Верлецкий наклонился к Инге и с радостным недоумением сказал: — Судя по всему, ваша тетя отбила мужа у нашей тети. — Чья это — ваша тетя? — презрительно спросила та. — Вы что с Вероникой — братья? — Почти муж и жена. Как и вы с вашим Григорьевым. — Сказав это, он бросил на последнего любопытный взгляд и тут же добавил: — Впрочем, насчет вас я сомневаюсь. Почему-то мне не кажется, что ваше замужество — такое уж решенное дело. Инга с трудом удержалась, чтобы не запустить в него мисочкой с селедочным маслом, которую в тот момент держала в руке. Теперь же, после всех кошмарных событий, ей казалось, что с тех пор прошел месяц или год — все так изменилось! И даже Верлецкий изменился, сделавшись серьезным и каким-то суровым. — Не понимаю, — хмурился он, — зачем себя оговаривать, Марфа? Вы с Анфисой в молодости не поделили ухажера. Смешно об этом сейчас думать. — Дело в том, — плаксивым голосом сообщила его тетка, — что я боюсь. Вдруг меня заподозрят и посадят в тюрьму? Ведь я отлично знала Анфису, все ее повадки, знала, какие лекарства она принимает и что запивает она их сладким сиропом… — Угомонись, — прикрикнул Верлецкий. — Милиция даже не собирается расследовать это дело… — Собирается, — снова встряла Таисия. |