Книга Праведник поневоле, страница 38 – Мэдлин Хантер

– Я бы предпочел вначале добиться вашего расположения и лишь потом, как того требуют приличия, просить вашей руки, но в создавшихся обстоятельствах будет лучше, если мы поженимся немедленно, – закончил он и с ободряющей улыбкой сжал руку Бьянки.

Верджил с отсутствующим видом сидел за письменным столом, небрежно откинувшись на спинку стула, и отрешенно смотрел в окно – безмолвный свидетель интимнейшего из всех ритуалов, совершаемых в данный момент его братом.

Бьянка устремила взгляд на молодого человека, балансирующего перед ней на одном колене.

– Отчего же будет лучше, если мы поженимся?

– Отчего?

– Да, отчего?

– Оттого, мисс Кенвуд, что иначе разразится скандал. – Казалось, сталь в голосе Верджила разбила окружающее пространство. – Вас застали с моим братом, и он поступает, как подобает джентльмену.

Бьянка взглянула на красавца, преклонившего перед ней колено. Бедный Данте! Всю свою сознательную жизнь он только и делал, что волочился за каждой юбкой напропалую и вот только решил поступить благородно, как тут же угодил в ловушку.

Она потрепала его по руке.

– Я благодарю вас за оказанную мне честь, но вынуждена отклонить ваше предложение.

– Отклонить?

– Вы будете рады узнать, что я не вымогаю у вас компенсации за незначительный проступок, сделанный по глупости. – «Как это уже известно вашему брату».

Данте поднялся. Вид у него был далеко не радостный; он смотрел на нее недоверчиво и немного обиженно.

– Верджил…

– Сейчас я все улажу, Данте.

Повернувшись, Бьянка в упор посмотрела на виконта:

– Очень скоро вы обнаружите, что улаживать со мной нечего, тем более вам. Непростительно принуждать своего брата, родную кровь, идти на этот шаг из-за такого пустяка.

– Так вы считаете произошедшее пустяком? Дамы оказались свидетельницами не легкого флирта. Вы лежали на земле обнявшись. Хуже было бы лишь в том случае, если бы вы были в дезабилье. Как к этому, скажите, отнеслись бы в Балтиморе?

– Думаю, если бы был жив отец, он бы застрелил Данте.

– Вы хотите сказать, что мне лучше пристрелить собственного брата?

– Я хочу сказать, что в данных обстоятельствах я не выйду замуж – за столь незначительную провинность не осуждают на пожизненное наказание. – «Я ведь уже объясняла вам все это раньше. Помните?»

Верджил хотел что-то ответить, но Данте жестом остановил его, взял руки Бьянки в свои и заглянул ей в глаза.

– Дорогая Бьянка, уверяю вас, это не наказание; напротив, это исполнение моей мечты. Но ради вас я желал бы, чтобы обстоятельства были иными. Вы сразу же завладели моим сердцем. Все эти недели я молил Бога, чтобы вы обратили на меня внимание. Создавшиеся обстоятельства лишь ускоряют исполнение моего сокровенного желания, на осуществление которого я не смел и надеяться.

Сердце Бьянки упало. Он говорил вполне серьезно. Не о том, конечно, что она якобы завладела его сердцем, но, в общем и целом он не лгал и был вовсе не прочь жениться на ней. Впрочем…

Бьянка краем глаза взглянула на Верджила – тот был зол и имел решительный вид, но ничуть не выглядел удивленным.

Так вот оно что! Все это задумано заранее! Вот почему Данте приехал в деревню, откуда Верджил не отпускает ее. Он решил поженить их с Данте! Ее пребывание в Леклер-Парке своего рода ловушка, в которую она по собственной глупости попалась.

– Не будем более об искуплении вины. – Данте поднес руки Бьянки к своим губам. – Через несколько дней мы поженимся, и я сделаю все, чтобы вы почувствовали себя счастливой, дорогая. И не стоит это рассматривать как наказание. – В ласковом голосе Данте отчетливо слышались интонации соблазнителя, и Верджил стиснул зубы.

Бьянка ощутила, как к горлу начинает подступать тошнота, и высвободила руку.

– Вы сделали мне честь, открыв свое сердце, но я, тем не менее, вынуждена вам отказать.

За этой резкой фразой последовало молчание: казалось, в атмосфере возникло напряжение, готовое, наподобие натянутых нитей, в любой момент с треском лопнуть. Замешательство Данте сначала сменилось изумлением, а потом раздражением, промелькнувшим в его глазах.

– Данте, будь добр, оставь нас – мне нужно поговорить с моей подопечной наедине.

– Да, конечно, – ответил Данте. – Бьянка… то есть мисс Кенвуд! – Данте слегка поклонился и вышел из кабинета.

Бьянка пристально смотрела на Верджила, с вызовом ожидая продолжения фарса, а он поднялся со своего места и направился к окну.

– Ваша мать давно скончалась, а ваша тетка не замужем, поэтому вы не получили должного воспитания. Простите меня, если я с вами более груб, чем мужчине позволено в обращении с женщинами. Вас видели лежащей на земле под моим братом, вы производили впечатление пары, занимающейся любовью. Когда подобное получит огласку, единственный достойный выход из ситуации для мужчины и единственное спасение для женщины – пожениться. Я допускаю, что вы не нуждаетесь в компенсации за произошедшее, мисс Кенвуд, но ее требует общество.

– Как помнится, я собиралась заняться любовью с вами, и вы приняли мой отказ выйти за вас замуж. Стало быть, следуя вашей логике, вы сохранили свою честь, а я свою погубила. Превосходно! И точно так же я поступлю с Данте.

– Не надо… Это другое. Вас видели. Последствий не избежать.

– Так значит, подобное поведение считается постыдным только потому, что нас видели? Данте не повезло. Но на его счастье, я не настолько привержена правилам приличия.

– Вы не слушаете меня. В случае с моим братом страсть ослепила вас. Если о вашем поведении станет известно всем, последствия будут непредсказуемыми.

– Отчего вы решили, что страсть меня ослепила? Я что-то этого не припомню.

Верджил круто обернулся со странным выражением… Что это – потрясение? Облегчение?

– Вы хотите сказать, он домогался вас? Принудил вас силой?

В голосе Верджила зазвучала надежда, и на миг его лицо потеряло суровость. Бьянка почувствовала прилив нежности и острой тоски. Он казался таким… беззащитным. Эти мимолетные впечатления показались ей странными, но именно таким она видела Верджила в эту минуту. Если бы она только могла каким-то образом отменить этот авантюрный план! Но что в том проку, тем более теперь, когда она знала, отчего он с такой настойчивостью удерживал ее в семье.

– Я этого не говорю. Да и что за дело до этого здешнему обществу?

– Никакого.

«И тебе никакого. Абсолютно никакого, несмотря на этот взгляд. Наше влечение друг к другу было страшной ошибкой, которая могла все испортить. Ведь ты сам решил, что я назначена Данте».

Несмотря на то, что на душе ее скребли кошки, а сердце терзала невыносимая боль, Бьянка попыталась изобразить беспечное веселье.