Книга Лапти болотного князя, страница 3 – Дмитрий Щеглов

Я слышал про красавицу Катеньку в мэрии, на которую, говорят, специально собирались открыть туристический маршрут, но представить себе, что Настин праздный, пустопорожний треп, предстанет передо мною такою изумительно-прекрасной явью, никогда не мог.

Мне показалось, что бог в единственном и неповторимом экземпляре спустил с неба эталон женской красоты и посадил его в секретарское кресло. Пауза затягивалась. В открытую дверь кабинета, я увидел уборщицу. Значит мэра, заключил я, здесь нет. Данила взял инициативу в свои руки, и в своей обычной наступательной манере, заявил:

– Плохо встречаете.

Секретарша, наконец, обрела дар речи. Папуасы изъяснялись по-русски и были не из Новой Гвинеи.

– Вы кто?

Первый раунд мой дружок выиграл, нас не поперли, но и не пригласили сесть. Данила стал широко забрасывать сеть.

– Мы артисты! Наш режиссер должен скоро подъехать. Художественный фильм будем снимать.

Красавица Катенька сопоставив наш экстравагантный вид, с тем святым для всех красивых женщин, делом, по которому мы заявились, милостиво указала на стулья.

– Садитесь. – На ее лице появилась неподдельная заинтересованность. Тоже видимо, как и мой дружок, укушена кинематографической блохой. Данила вежливо улыбнулся, устраиваясь напротив, и настойчиво повторил:

– Вы бы мэра предупредили, из Москвы представительные люди приехали, снимать будут…

В это время из кабинета вышла уборщица, гремя пустыми бутылками. Она гневно сузила глаза.

– Снимать его надо было еще вчера. А сегодня его лечить надо, ишь когда спохватились, когда весь город пропил..

Красавица Катенька замахала на нее руками.

– Иди, иди баба Нюра. А то уволят тебя, за твои разговоры, на одну пенсию жить будешь.

– А я не боюсь никого. И раньше в горкоме никого не боялась.

Мы остались один на один с красавицей Катенькой. Я испугался за Данилу. Сейчас вопросы градом посыплются. А мы, не знаем сюжета фильма, какой он эпохи, детский, взрослый. Но двум неровно дышащим поклонникам кино, Даниле и секретарше, было не до моих тревог. Они влюблено смотрели друг на друга, мысленно прикидывая, какую пользу может извлечь один из другого. Их лица, как два блина в масленицу, так и светились слащавыми улыбками. У женщин только волос долог, но не терпение. Красавица Катенька признав среди нас двоих, нахала Данилу за старшего, первой к нему и обратилась:

– А как бы и мне мальчики….

Мой дружок, отъявленный прохиндей не дал ей договорить.

– А мы зачем зашли. Я специально пригласил главного режиссера, на это… как его… на ваши смотрины. – Данила видимо понял, что сморозил глупость и тут же поправился. – Не на смотрины, на просмотр.

– На пробу, – поправил я его.

– Ага! – поддакнул он мне и вдруг, приняв позу оратора и широко отведя руку, стал декламировать: – Без нас, миледи вас, хоть вы алмаз, ждет лишь отказ. Свиней всю жизнь чтобы я пас, у вас, что профиль, что анфас…

Закончить ему не дали. За его спиной стояли гости мэра и сам мэр. Один из них продолжил:

– Хорош твой вдохновенный сказ, мой юный друг …

И в это время, когда мы обернулись, показав свои раскрашенные рожи, мэр закончил:

– И дикобраз.

Каламбур получился великолепный. Смех повис в приемной. Данила неожиданно засуетился, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретно. Он похлопал в ладоши.

– Вы уже познакомились, вот и отлично… Проходите… Катенька, чаю пожалуйста.

Московский кинематографический бомонд и не таких продвинутых как мы с Данилой видал, поэтому на приглашающий жест «Непонятно Кого» совершенно спокойно, прошел вперед. Однако я уловил, как бдительный мэр спросил глазами у секретарши, кто мы? Она повела своими бездонными сапфировыми глазами в сторону рассаживающихся артистов: одна, мол, кампания. Мэр удовлетворенно кивнул головой и, подпихивая нас в спину в открытую дверь своего кабинета, сгоряча дал завышенную оценку.

– Молодые таланты!

Можно было со стопроцентной уверенностью сказать, что киношникам, что-то надо было от мэра, с другими целями ведь не ходят к начальству. Соответственно, если просишь ты, то и у тебя заимообразно могут попросить. А какую просьбу может удовлетворить главный режиссер кинофильма? Вот то-то и оно.

Поэтому, посетители, посчитав нас за обычное протеже мэра, на всякий случай понизили планку наших артистических дарований.

– Хорошая смена растет, – нейтрально высказался, один из них, живой как ртуть, лысеющий мужчина.

Мы все расселись за столом заседаний. Кинематографистов было трое; дама и двое сопровождающих.

Статный красавец мужчина, высокого роста, с седеющей пышной шевелюрой и удивительно ухоженной бородой, помог даме сесть в кресло, затем картинно достал из кармана курительную трубку и стал ее набивать табаком. Исполненный королевского достоинства, он с любопытством оглядывал кабинет хозяина. «Главный герой», – решил я про себя.

Второй, живчик с залысинами, с явно обозначившимся брюшком, тяготился медлительностью хозяина кабинета. Он и был, мне показалось, главным режиссером. У него, как всегда была масса дел, а времени только двадцать четыре часа в сутки. Вот он, в зависимости от ситуации, то прессовал его, то растягивал как гармошку.

И последней, вернее первой в этой кампании была красивая актриса в возрасте, подпирающем третий десяток лет. Следуя нашему с Данилой примеру, она не жалела косметики. Хотя она и смотрела на нас с Данилой, и казалась спокойной, взгляд ее был озабочен, если не сказать растерян.

Один хозяин кабинета, открыв бар, напевал себе под нос веселую мелодию.

– Ну что господа, чай…, чаем. – сказал он. – А принять на грудь за успешное начало вашего дела не мешает… Виски?…Коньяк?

На его предложение откликнулся только красивый, высокий актер, с окладистой бородой.

– Не оскудела Русь матушка на радушных хозяев Петр Вельяминович. Мне виски, пожалуйста.

– Как скажете Князь! А вы Княгиня?

– Коньяк!

– А я не пью! Я не пью, – стал отнекиваться сразу главреж. – Я кофе, с молодой порослью. И то, только одну чашку, – и он подмигнул нам.

Я сидел и искренне радовался, что они познакомились где-то там, на входе в администрацию. Иначе нам с Данилой не миновать бы конфуза. А мэр молодец, чтобы не забивать себе голову чужими именами, называет их кличками-ролями. Видно исторический фильм будут снимать, раз есть Князь и Княгиня. Хоть что-то прояснилось.

Красавица Катенька внесла большой поднос с шестью бутербродами по числу присутствующих и, поставив его посредине стола, направилась к посудной горке за чайными чашками. Голова главрежа как флюгер стала поворачиваться вслед за нею. Тревога мнимой Княгини стала понятна. Вот действительно кому играть эту заглавную роль.