Книга Мой нежный граф [= Моя дорогая Кэролайн], страница 8 – Адель Эшуорт

Кэролайн улыбнулась.

— Твоими конюшнями занимаются четыре человека, а домом только один?

Граф снова повернулся к ней, скрестив на груди руки.

— Как ты можешь видеть, домашнего хозяйства у меня нет, а Дэвис и Недда отвратительные повара. Боюсь, это означает, что нам обоим придется есть хлеб, сыр и фрукты, пока я не найду для кухни кого-нибудь.

— У Дэвиса есть имя?

Граф улыбнулся.

— Уверен, что есть, но я, как и все остальные, уже тридцать лет знаю его как Дэвиса. Если спросишь его самого, он скажет, что тоже забыл свое имя.

Уэймерт подошел и остановился прямо перед Кэролайн.

— Впрочем, на вашем месте я бы держался от него подальше, — лукаво добавил он. — Дэвис раздражительный, крикливый и, хотя не часто встречается с леди, всех их называет почтительным словом «кобылка».

Кэролайн тихо рассмеялась, радуясь, что напряжение немного спало.

— Я запомню.

Их взгляды встретились, и в следующий миг сердце Кэролайн бешено заколотилось, ибо граф наклонился так близко, что она смогла различить едва слышный запах мыла и чего-то… мускусного. Мужского. На секунду Кэролайн испугалась, что Брент ее поцелует.

Его голос сделался глуше.

— Ты умеешь ездить верхом, Кэролайн?

— Конечно, умею, — удивившись, призналась она, — хотя уже давно не ездила.

Кэролайн обхватила локти ладонями, инстинктивно отгораживаясь от невыносимой близости графа.

— Но готовить ты, пожалуй, не умеешь, не так ли, моя маленькая невеста? — почти прошептал Брент, медленно поднимая руку и проводя большим пальцем руки по открытой ключице Кэролайн.

Это его движение заставило молодую женщину подскочить.

— Нет.

— Нет? — Уэймерт продолжал гладить ее кожу, голос его становился все более глухим и хриплым. — Тогда что ты умеешь?

Кэролайн пожала плечами, опустила ресницы и уставилась в центр его груди.

— Я… сажаю растения.

— Хм-м… опять садоводство.

Граф положил руки на плечи Кэролайн и стал медленно массировать их.

Девушка затаила дыхание, завороженная такой его смелостью. Прикосновения графа были не такими уж интимными для супружеской пары, укрытой в тиши своего дома, но все равно заставляли ее нервничать. Кэролайн тревожило, что для графа, вероятно, ее нервозность не осталась незамеченной.

— Тебе нравится? — бесцеремонно прошептал он.

Кэролайн едва заметно кивнула. Она, неожиданно для самой себя, казалось, всей кожей впитывала тепло его ладоней.

— Расскажи мне о своих сестрах. Как их зовут?

Она заморгала, удивленная поворотом разговора.

— Мои сестры?

Уэймерт слегка пожал плечами.

— Я хотел бы больше узнать о твоей семье.

Кэролайн не понимала, отчего вдруг графа заинтересовала ее семья, но он смотрел невинным, любопытным взглядом, продолжая нежно ласкать ее плечи.

Заставив себя расслабиться, Кэролайн пробормотала:

— Джейн самая старшая, ей тридцать лет, Мэри-Энн — двадцать семь. А я, как ты знаешь, отпраздную свой двадцать шестой день рождения через восемьдесят шесть дней.

— Восемьдесят шесть дней, Кэролайн? — с улыбкой переспросил граф.

Она запнулась, но пропустила это мимо ушей.

— Следующая по старшинству Шарлотта…

— Шарлотта? — Его руки замерли, а брови сошлись к переносице. — У тебя есть сестра по имени Шарлотта?

Кэролайн слегка отстранилась.

— А что не так с именем Шарлотта?

Брент пристально на нее посмотрел, а потом вернулся к массажу.

— Продолжай.

Она глубоко вздохнула.

— Шарлотте двадцать два года, а самой младшей, Стефани, — семнадцать. Все они замужем, кроме Стефани. Она обвенчается будущей весной.

— М-м-м…

Одно неловкое мгновение сменялось другим, пока Кэролайн не вздохнула и не спросила:

— А у тебя есть какие-нибудь близкие родственники?

— Нет.

— О… — Кэролайн выждала. — А сколько тебе лет, Брент?

— Восемнадцатого марта будет тридцать четыре. — Он ехидно улыбнулся, глядя ей в глаза. — Сколько осталось дней, Кэролайн?

Девушке хотелось рассмеяться над заносчивым вопросом. Но вместо этого Кэролайн лучезарно улыбнулась, прильнула ближе и прошептала:

— Ровно двести двадцать четыре, мой досточтимый супруг.

Брент изумленно уставился на жену, в первые мгновения не сомневаясь, что она назвала число наугад, лишь бы что-нибудь ответить. Но что-то заставило его быстро прикинуть в уме количество месяцев и дней, и, хотя на это потребовалось некоторое время, он понял, что ее ответ, по всей видимости, верен. Чтобы произвести такой подсчет за пару секунд, нужно быть довольной умной, или, скорее, чрезвычайно умной. И вдруг, к своему удивлению, Брент понял, что его жена, когда-то казавшаяся серенькой и неинтересной, теперь стала для него невероятно привлекательной. Смеющиеся глаза цвета темного шоколада и улыбка, обнаруживающая ямочки на щеке и красивые белые зубы, делали ее почти неотразимой. Кэролайн дразнила его, вероятно, сама того не понимая, и Брент поймал себя на том, что ему это нравится.

— Поразительно… — весело сказал он, слегка приподняв бровь.

Кэролайн продолжала горделиво улыбаться, расслабляясь, однако, под его ладонями. Руки ее свободно висели по бокам. Брент не оставлял ее плеч, но ему все больше и больше хотелось сжать ее в объятиях. Уэймерт счел внезапное желание, которым он воспылал к молодой жене, вызванным исключительно затянувшимся воздержанием и тем фактом, что у него наконец-то появилась женщина, с которой он может законно спать, когда вздумается. Однако, справедливости ради, приходилось признать, что теперь Кэролайн казалась ему довольно симпатичной.

Ее свадебное платье было сшито из светло-голубого шелка, свободно ниспадающего до щиколоток, плотный и низко вырезанный лиф чудесно облегал ее груди, полнота которых теперь была хорошо заметна. Волосы Кэролайн были свободно подхвачены жемчугом и закреплены на макушке, и только несколько нежных прядей обрамляли лицо. Глядя на нее, граф едва сдерживался, чтобы не освободить ее темные шелковые косы и не распустить их по спине.

Она принадлежала ему, и с этой мыслью Брент решил сполна насладиться своим новым приобретением. Быстро, со знанием дела он повернул руку, и костяшки пальцев легко заскользили взад-вперед чуть ниже края лифа по налитым грудям.

Это заставило Кэролайн вздрогнуть, как и ожидал Брент, но она не отпрянула, а, наоборот, стала поддаваться его ласке; ее глаза широко раскрылись, щеки порозовели, дыхание стало прерывистым.