Книга В оковах льда, страница 29 – Карен Мари Монинг

— Этот Невидимый назвал Джо сучкой, — говорю я. — Он определенно заслуживает смерти.

— Босс сказал, что, если ты убьешь Фею на территории, которую он защищает, официантка умрет у тебя на глазах, очень медленно, — говорит Лор. — А потом мы убьем тебя. Мы больше не будем тебе об этом напоминать. Мы больше никогда не вмешаемся. Все в твоей голове, малявка. Контролируй себя, или ты ее убьешь. Ты. Мы всего лишь оружие. И мы охрененно изобретательны, когда дело касается медленной смерти.

У Джо огромные глаза. Она видит их лица. И знает, насколько разозлилась я.

Я вздыхаю и отпускаю меч.

— Вау, чувак, никогда не слышала, чтоб ты произносил столько законченных предложений кряду. Вообще никогда. Ты сегодня прям фонтан красноречия.

Лор обычно действует только грубой силой. Его идея соблазнения: хватай и тащи. Ему лучше на глаза не попадаться. Иначе закончишь в его постели, хочешь того или нет. Я награждаю его злобным взглядом. Он советует мне контролировать себя, но в Честерсе, похоже, единственный для меня способ это сделать — пару раз ударить саму себя по голове полицейской дубинкой и вышвырнуть вон.

— Сучка, я спросил, где моя выпивка?

Моя голова чуть не взрывается от ярости. В мозгу становится пусто. Мою боевую руку сводит от жажды крови.

Джо смотрит на меня и отворачивается.

А потом шагает играть в собаку и палку с Невидимым. Который ее не уважает. Я этого не переживу.

Но ей приходится.

И я должна.

Я отворачиваюсь, плечом расталкиваю чуваков, на ходу прицельно попадая локтем по Лору.

Он рычит.

Я хлопаю на него ресницами.

Он говорит:

— Детка, тебе нужно стать взрослее, и быстро.

— Забавно, а все остальные только и делают, что пытаются стать моложе.

— Тебя, милая, кто-то объездит, как норовистую лошадку.

— Этого. Никогда. Не. Будет.

Я сижу в кабинете Риодана и зеленею от скуки. Я думала, мы с ним отправимся на расследование, будем искать зацепки по поводу замороженных мест. На данный момент все эти места связаны между собой только Риоданом. Оба замерзших места принадлежали ему, словно кто-то нацелился на него и подонков общества, которое я защищаю, — Фей и феелюбивых людей. Мне очевидно, что, если замерзнет достаточно мест, об этом разойдутся слухи и народ начнет избегать Честерс. Клуб без посетителей подохнет.

— Надеяться не запретишь, — злобно говорю я.

Риодан даже не замечает, что я заговорила. Я ерзаю на стуле и смотрю на его затылок.

Он возится с бумагами.

Он возится с бумагами уже больше часа. Какие бумаги и зачем нужно заполнять в этом раздолбанном мире?!

Он ничего не сказал, когда я вошла, так что и я ничего не сказала.

Мы просидели в полной тишине один час, семь минут и тридцать две секунды.

Я стучу ручкой по краю его стола.

И не собираюсь первой начинать разговор.

— Так какого черта я снова тут? — говорю я.

— Потому что я так сказал, — отвечает он, не поднимая головы от той глупой работы, которой занят.

— Ты собираешься заставить меня разбираться с бумагами? Я Робин, а ты Бэтмен, или я дурацкий временный помощник, который нужен тут, чтобы точить тебе карандаши? Нам нечем больше заняться? К примеру, разгадать твою загадку? Ты хочешь, чтобы заморозили еще больше мест? Мы будем зависать тут и ждать, пока это случится?

— И Робин, и дурацкий временный помощник пришли бы вовремя.

Я выпрямляю спину, которая ссутулилась от скуки, и начинаю стучать быстрее.

— Так вот в чем дело? Ты наказываешь меня за опоздание?

— Умная девочка. Прекрати стучать. Ты меня злишь.

Я стучу быстрее. Он меня тоже злит.

— Так что, если в следующий раз я приду вовремя, мне не придется сидеть и смотреть на твою дурацкую писанину? Кстати, я не верю, что ты действительно ею занят.

Половина ручки — которая торчала ниже моего кулака — внезапно осыпается пластиковым порошком. Я моргаю, глядя на него.

Я не видела, как Риодан двигался, как он ее сломал. Но теперь вижу маленькие крошки синего пластика на ребре его ладони, вижу чернила, которые он размазывает по бумаге, с которой работает. Я сажусь еще прямее. Придется хорошо потрудиться, если я хочу когда-нибудь стать такой же быстрой.

— Я делаю то, что делаю, Дэни, потому что рутина движет миром. Кто контролирует трудовые будни, тот властен над чужой реальностью.

— Ты поэтому крадешь всю еду?

— А, так вот почему ты сорвалась и разбила мои ящики. Нет. Я собираю оружие. Кто-то другой запасается едой. Это слишком приземленно даже для меня. Я вооружаю массы. Кто-то другой готовится уморить их голодом.

Я не хочу, но все равно восхищенно гляжу на него.

— Ты знал, что это происходит.

Он знает об этом дольше, чем я.

— Кто-то уже давно вычищает магазины. Где ты была?

— Да так, висела прикованная в чьей-то темнице. Чувак, пожалуйста, давай что-то сделаем, пока я не подохла от скуки? У нас есть загадка, которую нужно разгадать!

Он смотрит на меня. И почему я думала, что у него бесстрастное лицо? Оно сейчас говорит полными предложениями.

Я закатываю глаза.

— Да ты, наверное, издеваешься.

Он склоняет голову и ждет.

— Ты правда хочешь, чтоб я это сказала?

Он скрещивает руки на груди.

Я едва не давлюсь языком, пытаясь это выговорить. Но я готова на что угодно, лишь бы не сидеть всю ночь в его кабинете. Мне надоело наблюдать за Невидимыми под моими ногами. Мысленных пометок я уже наделалась до озверения. Мое молодое тело жаждет действий. Во мне, под самой кожей, поют высоковольтные провода. Если я не разряжусь, то умру. Зажжем эту ночь! Там, снаружи, куча всего происходит, а я тут застряла!

— В следующий раз. Я. Буду. Вовремя.

— Хорошо. В следующий раз тебе не придется сидеть в моем кабинете всю ночь.

Я вскакиваю со стула.

— Отлично, пойдем!

Он усаживает меня обратно.

— Но сегодня ты облажалась. Так что сегодня сидеть придется.

Семь часов спустя мне становится ясно, что Лор, возможно, был прав. Я могу сломаться. Семь часов скуки — и я превратилась в лужу безволия, готовая практически на все, лишь бы гарантированно сменить сценарий. С цепями я еще могла мириться. Со скукой — ни за что. Мой мозг опережает мои ноги, и мне не нравится думать, куда я иду. Я просто иду.