Книга Роковухи, страница 45 – Дороти Кэннелл

Настроение ни к черту, но предаваться унынию некогда. Я накормила малышей, уложила спать, загрузила белье в стиральную машину, чтобы испытать гениальный метод мистера Бладжетта. И ни разу не вспомнила о своем долге перед "Самим Совершенством". Вернее, не вспоминала до появления Фредди.

Мэри Поппинс ввалилась на кухню через садовую дверь, неся с собой комья грязи и свежий ветер перемен.

— Приношу жертву богам и умоляю о снисхождении! — Фредди выбросил из-за спины руку с чахлым букетиком. — Свистнул в саду ее преподобия.

— Фредди! Незачем…

— Мне не в тягость, кузиночка. Для тебя я готов на любые подвиги! — Сквозь трехдневную щетину проклюнулась знаменитая ухмылка. Кузен сложился пополам в эффектном поклоне, слегка подпорченном жидкой косицей, которая плюхнулась в лужу у его ног.

— Незачем тебе, нахальный самозванец… — я достала вазу для краденого подношения, — шляться у дома викария!

— Тут ты права. — Размазывая грязь, Фредди прошел к столу, рухнул на стул и разом отхватил треть сандвича с сыром и помидорами, дожидавшегося, пока у меня выдастся свободная минутка на ленч. — Влип бы здорово, если б меня застукали под окном служительницы церкви, назовем ее миссис N… — Пауза ради пущего эффекта и очередного куска сандвича.

Будь проклято женское любопытство.

— И что миссис N.?

— Я застал ее за молитвой.

— Фредди!!! — Всякому любопытству есть предел. В мире хватает интимных уголков, куда я не суну свой нос даже под угрозой смерти. Разве что эта часть моего тела сама отправится на поиски приключений, но в таком случае и ответ держать придется ей одной.

— Она умоляла о прощении за совершенный грех. Ревность толкнула миссис N. на неправедный суд над попутчиком в нашей юдоли слез.

— Умолкни!

Не надеясь на послушание драгоценного кузена, я заткнула ему рот кухонным полотенцем. Поздно. Сплетня уже дала ростки, и мой порочный мозг начал разматывать клубок, словно Тобиас, дорвавшийся до корзинки с рукоделием.

Очень похоже на то, что преподобная Эвдора терзается муками совести из-за увольнения Глэдис Шип… Тайная страсть экс-органистки, разумеется, повлияла на решение викарисы… но страсть отнюдь не к Библии, а к мистеру Глэдстону!

Фредди швырнул в меня полотенцем, я поймала на лету, машинально скомкала, приняла за тряпку и как следует вытерла кухонную тумбу между раковиной и плитой. Где-то наверху миссис Мэллой распевала гимн "На смерть Джона Брауна". Похоронный мотивчик резал уши, ложился камнем на душу и жирным налетом — на посуду. Даже вьющаяся зелень в теплице сникла в ожидании нашествия неведомого, но беспощадного жучка-вредителя.

— Что за птичка певчая? — Фредди угостился краснобоким яблочком, которое я припасла себе на десерт.

— Миссис Мэллой.

— Прибавки за эти веселенькие рулады не требует?

— Она влюблена.

— И кто же счастливчик?

— Не твое дело.

Нехорошо, Элли. Можно ли цыкать на свою палочку-выручалочку? Тебе ведь еще просить Фредди об одолжении…

Думаю, эта мысль давно маячила в закоулках сознания, но окончательные контуры обрела под нажимом траурного марша миссис Мэллой. Решено! Отправляюсь к Наяде с ходатайством об исключении меня из клуба роковух, как не оправдавшую доверия.

— Послушай-ка, Фредди… Если я дам честное-пречестное слово сегодня же порепетировать с тобой "Викингов", ты согласишься посидеть часок с близнецами? Миссис Мэллой вся в делах и… сам видишь, вся в любви.

— Драгоценная кузиночка! — Физиономия Фредди приобрела непостижимое сходство с довольным дикобразом. — Подхалимаж очень тебе к лицу.

— Как прикажете это понимать?

— Сомневаешься? — Фредди вмиг оказался у холодильника, из белых недр донеслось чавканье. — Шагай, старушка. Мэри Поппинс на посту.

* * *

Всю дорогу до дома Шельмусов я тряслась от страха и репетировала прощальную речь.

Ты будешь меня презирать, Наяда. Я вынуждена отказаться от чести стать самим совершенством. Слишком много дел. Дети и дом… а с отъездом Джонаса еще и сад прибавился. Знаю, что ставлю крест на семейном счастье… но уж если выбирать между застеленной каждое утро постелью и Беном каждые полчаса в постели, то я, к своему стыду, выбираю первое.

Когда под колесами зашуршал розовый гравий, я уже знала "Оду малодушию" наизусть. Дети, хозяйство — это все отговорки для Наяды и миссис Мэллой. На деле я просто-напросто струсила. С каждым днем жизнь преподносила все новые и новые доказательства того, что секс — занятие небезопасное, а зачастую и смертоносное.

Трус — он во всем трус. На ступеньках мраморного крыльца я затормозила, от души надеясь, что Наяда не сможет принять нежданную гостью. Сопереживание Супружества помешает или интервью с очередной неудовлетворенной супругой… Не вышло. Даже звонок не пришлось нажимать. Дверь открылась, и с порога меня приветствовала лидер всех роковух Читтертон-Феллс. Как всегда, изысканная и золотисто-жемчужная; блестящее платье под цвет локонов обтягивало изысканные формы не хуже чулка.

— Элли! Увидела тебя из окна.

— Привет. — Нацепив улыбку, я ляпнула первое, что пришло в голову: — А куда делись павлины? — Нашла тему для разговора, идиотка! Где ж им быть? Если здесь нет, значит, распускают хвосты на лужайке за домом.

Голубые глаза Наяды увлажнились, на длинных ресницах повисли слезы. Она втащила меня в дом, закрыла дверь и дрожащим голосом сообщила:

— Украли! Павлинов украли.

— Не может быть!

— То же самое сказала и я, когда утром обнаружила лужайку пустой. На двери осталась записка. Знаешь, что там было?

— Требование выкупа?

— Черта с два! Рецепт "Райской птицы" из моего руководства. Что ты об этом думаешь, Элли?

— Искать похитителя среди вегетарианцев — дохлый номер…

Наяда схватила меня за локоть и поволокла в снежно-белую гостиную со стеклянным потолком, столами-пирамидами и фортепиано в оркестровой яме.

— Я считаю, Элли, что кто-то усох от зависти и ставит палки в колеса моему предприятию.

— А вдруг…

— Ну же! Выкладывай!

Чудовищное предположение я выдала, вперившись взором в композицию "Новобронзовый век", где шляпки гвоздей наезжали на разнокалиберные диски.

— А вдруг ты имеешь дело с недовольной клиенткой или с… разъяренным мужем?

Мокрые от слез ресницы придавали взгляду Наяды почти младенческое простодушие.

— Шутишь? Без неудач не бывает успеха. Вот и у меня в последнее время… Сперва миссис Хаффнэгл протянула ноги, теперь миссис Диамант откалывается… Да ты, наверное, не в курсе!

— Уг-м-н. — Так гнусавит пациент, сидя в кресле стоматолога с полным ртом блестящих железок.