Книга Охота на инспектора, страница 19 – Валерий Гусев

— Так даже лучше. Света побольше стало. И как —то уютнее. А потом купим другую, побольше.

— И противоударную, — подсказал Алешка. Серьезно или в шутку — не знаю.

— Здесь Штирлиц, — отозвался Алешка, когда позвонил папа. Послушал и добавил: — Вас понял.

Папа почему —то не стал заезжать в «Приволье», а сказал Алешке, чтобы тот вышел на проселочную дорогу, к повороту на усадьбу. И чтобы тачку захватил.

Алешка сбегал к Дедуле и попросил у него тачку, в которой тот подвозил дрова к дому.

— А тебе зачем

— По грибы пойду. Или по золото.

Дедуле ответ понравился. И железная тачка под управлением Алешки загромыхала к дороге. Бросился вслед Князек, подметая ушами опавшие листья. За ним — запыхтел краснощекий Шурик. Алешка притормозил:

— Домой! Оба —два!

Князек послушно затормозил и мелкой рысцой потрюхал к дому. Шурик попытался было пристроиться к тачке, но Лешка взял его за руку и круто развернул.

— А еще друг называется, — с обидой проворчал Шурик.

Алешка выкатил тачку на перекресток, осмотрелся. Невдалеке стоял папин служебный джип. А еще дальше вовсю алела на фоне придорожных кустов спортивная машина Хилтона. Алешка усмехнулся.

— Что новенького — спросил папа, подъехав к Алешке. — Как дела

— Скоро у нас золота будет — завались сколько!

— Клад нашел — усмехнулся папа и, открыв багажник, стал перекладывать в тачку Алешкин «заказ». — И где

— А вон, — Алешка махнул в сторону речки Тайнинки, — на дне реки.

— Вот так, да — Папа немного насторожился. — Мне это не нравится.

— Да я с тобой поделюсь, — пообещал Алешка. — Фифти —фифти.

— И кто это тебя надоумил — Папа уложил в тачку Алешкины сапоги и захлопнул багажник.

— Рыболов Хилтон, — хихикнул Алешка. И кивнул на красную машину: — От кого он там прячется Российская мафия его достала

— Так… — Папа почему —то заметно растерялся. И встревожился. — Знаешь что, Алексей, давай —ка укладывай свое барахлишко обратно в багажник. Домой поедем.

— Ты что — Алешкины глаза стали совершенно круглыми. — У меня тут столько проблем! Золото, поход с Шариком, вертолет! А про золото мне Железный Дровосек рассказал. И люстру не я разбил.

Папа в ужасе зажал уши. Но почему —то успокоился. Из —за люстры, что ли

— Что маме передать — спросил он.

— Наври что —нибудь веселенькое. Пусть она порадуется.

— Ладно, я скажу, что ты нашел кучу золота и сбил люстрой вертолет. Годится

— Во! — Алешка поднял большой палец. — Ну я пошел А графине Лилии что передать

— Мои наилучшие пожелания. И объясни, что я тут проездом и потому не смог нанести ей визит. Не забудешь

— Мы — Оболенские! — гордо сказал Алешка. — Обхождение понимаем —с! Оба —два!

Он впрягся в тачку и, пыхтя, покатил ее в горку, березовой аллеей, шурша осенними листьями.

А папа долго смотрел ему вслед.

Алешка сгрузил походное имущество и сложил его на террасе, в уголке.

— Как тут сразу стало уютно, — проворковала тетя Лилия, оглядев кучу снаряжения. — Запахло мужским духом, путешествиями и приключениями. — Она все —таки хоть и почти графиня по призванию, но романтическая женщина. — Когда вы отправляетесь — спросила она Алешку.

— Сначала вертолет починим.

— И на нем полетим! — пошутил Шурик. — Или запряжем Князька в тачку!

Он становится человеком, заметил про себя Алешка и разложил на столе вдребезги «разобранный» вертолет. Шурик пристроился рядом, помогать. И здорово помогал — в основном языком. Он вертелся, сопел, вздыхал и даже повизгивал вроде Князька. И нудил:

— Ничего у нас не выйдет. Плохо у нас получится. Летать не будет.

— Ты не Шарик, — сказал Алешка, прилаживая лопасти на ось, — ты нытик.

Шурик обиделся и взял себя в руки.

…Вертолет Алешка, конечно, починил. С «помощью» Шурика. Но ни Алешка, ни тем более Шурик не догадывались, какую важную службу сослужит им эта детская игрушка в жестокой схватке с… Впрочем, все по порядку…

Следующим утром Шурик вскочил раньше всех. На столе в «детской комнате милиции» стоял готовый к полету вертолет. Он смотрелся совершенно новеньким, только кое —где на его красивом корпусе виднелись следы склейки.

— Лешк, полетели — Шурик торопливо натягивал штаны, промахиваясь в спешке ногами мимо штанин.

Алешка сел, потянулся, зевнул от души. Глянул в окно — солнце играло в желтой и красной листве, ветерок ее не шевелил: погода летная.

— Лешк, давай в темпе! А то мама как проснется, так такое начнется!

— А что начнется — Алешка снова зевнул со вкусом, даже зубами лязгнул.

— А то ты не знаешь! — Шурик уже справился со штанами и теперь пытался натянуть левую кроссовку на правую ногу. — Начнется: умывание всякое, зарядка для здоровья, завтрак первый, завтрак второй, английский, французский, музыка… И уже опять спать пора. Так и не полетаем, так и кончится наш карантин. И шнурок дурацкий попался!

В доме, похоже, все еще спали. Во всяком случае, в нем царила тишина. Только в гостиной деловито постукивали деревянные напольные часы, сделанные под ненастоящую старину. Ну и, как обычно, казалось, что в подвале что —то мирно шебуршит. Ну и, как обычно, доносилось тюканье топора с дровокольни — Дедуля уже заступил на свою дровяную вахту.

Алешка быстренько оделся, вылез в окно и принял от Шурика вертолет. Ну и ему помог выбраться.

— Я с такой высоты, — признался Шурик, вставая с четверенек, — еще ни разу не падал.

Лешка усмехнулся, и они зашагали в сторону луговины, где собирались провести испытательные полеты.

Утро выдалось славное — настоящее «бабкино» лето, теплое, солнечное и безветренное. Алешка мне потом взахлеб рассказывал про него. Очень наблюдательно и поэтично.

— Знаешь, Дим, красота какая удивительная! Над лесом, Дим, такая штука висела вроде жиденького туманчика. А за туманчиком, Дим, солнце просвечивало — белым одуванчиком. Знаешь, как здорово! Огромный такой осенний одуванчик. Хорошо, что ветра не было, — а то как дунет, он и облетит…

Вы что —нибудь поняли Кроме того, что у Лешки такой острый глаз. Видит то, что другие не видят. Ну и то, что видеть, в общем —то, не следует. И от чего большая бывает польза в опасную минуту. Но об этом — потом, скоро узнаете.

Дедуля уже выполнил свою утреннюю норму и сидел с дымящейся трубкой на своем любимом черном бревне. И жмурился на солнце, как кот на печку. Вид у него был довольный, но немного задумчивый.