Онлайн книга «Наследник собаки Баскервилей»
|
– Мы вместе, - сказал этот воспитанный ребенок. - Это будет сюрприз. И они утащили свою добычу в комнату. И стали ее разбирать и раскладывать. А Лешка меня спросил: – Звонил? – Два раза. – Страшно или глупо? Я подумал. – Страшно глупо, скорее. – Сойдет. Мы должны вывести его из душевного равновесия. Тогда он созреет для последнего удара. Найди какую-нибудь банку. – Чего? – Ну - банку! Из-под пива или колы. – Зачем? Цветочки ваши в воду поставить? – Взрывное устройство сделать. – Психическая атака? – Ага. - Алешка, не теряя времени, нырнул под свою тахту, выволок коробку со старыми игрушками, до которых еще не добрался Федор, и остатками бытовой техники. - Куда он делся? – Кто? – Будильник. Помнишь, хромой такой? Точно, был у нас такой будильник. Алешка пытался его приспособить вместо таймера, и будильник «захромал». И уже тикал не как положено, а без всякого ритма. Как-то недовольно. Как-то сбиваясь. Даже угрожающе порой. – Магнит еще нужен, - напомнил я и тоже погрузился по все локти в коробку. Мне вообще это дело очень нравится. Я люблю, когда мы перебираем старое барахло. Сразу же возникают в душе теплые воспоминания детства. Становится как-то спокойнее. И часто с умилением думается: какой же я был тогда дурак и какой же я теперь умный. А может - наоборот! Алешка зачем-то вытащил еще и фотопортрет папиного начальника. В стеклянной рамке. Эти портреты папин начальник, уходя на заслуженную пенсию, раздарил всем своим подчиненным и, чтобы его подольше не забывали, прямо на стекле написал фломастером или маркером: "На память о совместных трудностях! Желаю успехов в борьбе с врагами и счастья в личной жизни!" Этот портрет много лет мыкался по всей квартире и никак не находил в ней своего места. Некоторое время он даже провисел на кухне. Но мама вскоре взбунтовалась и велела его убрать. – Такое впечатление, извини, - виновато сказала она папе, - что он все время в кастрюльки заглядывает. Алешка сунул портрет под тахту. А сейчас зачем-то вытащил. Но я даже не стал его спрашивать - все равно не скажет. Мы отобрали все, что нужно, для "взрывного устройства" и дядю Федора не обидели. Вытащили ему все старые машинки, остатки железной дороги, все пластмассовое оружие. Но больше всего ему понравилась «Симона». Это такая музыкальная дудка с клавишами, как у пианино. Нам с Алешкой она быстро надоела, а дядя Федор вцепился в нее, как паучок в муху. Он тут же уселся на Лешкину тахту и стал исторгать из старой дудки всякие звуки. И, надо сказать, у него почему-то неплохо получалось. Когда мы с Алешкой дудели в эту дуду, то все соседи начинали стучать нам в стены или даже прибегать и в тревоге спрашивать: "Что у вас случилось?" А когда заиграл дядя Федор - что-то протяжное, мягкое и грустное, - мне показалось, что весь дом замер, прислушиваясь. И решая: стучать - не стучать? А мама возникла в дверях и замерла, пригорюнившись. Сейчас она дослушает до конца мелодию и потащит дядю Федора на кухню - лишний раз покормить. А он и так уже толстеть начал. Мама утащила Федора, а Лешка быстренько уложил в банку магнит и будильник. Который он старательно завел. – Тикает? - Алешка блеснул озорными глазами. – Здорово, - признал я. - Страшновато даже. – Поехали! - Алешка сунул "взрывное устройство" в ранец. - Дим, это будет по Лисовскому двойной удар. По его нервной психике. – А почему - двойной? - не догадался я. – А вот увидишь. - Лешка повернулся к вошедшему и еще жующему дяде Федору: - Проглотил? Теперь слушай. Мы одного дядьку, который тебя из дома выгнал, наказать хотим. Очень круто. – И я с вами! – А ты нам здесь поможешь. Нам надо сейчас из дома удрать. Тайно. Ты нашу маму отвлеки, ладно? Ну, там, сказочку попроси. Чего-нибудь еще покушать. – Кушать больше не могу, - вздохнул дядя Федор. - Я ей буду музыку играть. – Валяй. Чего-нибудь подлиннее. Симфонию. Ля-минор. Или си-бемоль. Сможешь? Дядя Федор послушно кивнул и потопал на кухню. …Недолго думая, мы взяли такси - денег у нас было навалом. Таксист, не очень молодой парень, инженер по образованию, спросил: – Куда поедем? – Мину одному жулику ставить, - доверительно сообщил Алешка. - Развелось их… – Житья от них нет, - подхватил водитель. - Меня уже два раза грабили. И они стали дружно развивать эту тему. Алешка умел, как папа говорит, формировать общественное мнение. Во время разговора он мимоходом представился: "Оболенский". – Очень приятно, - ответил таксист. Во дворе дома, где проживал г-н Лисовский, все получилось просто и гладко. Мы разыскали "драную козу", повертелись возле нее, и Алешка, улучив момент, пришлепал нашу мину под ее задницу. Причем так, чтобы Лисовский не мог ее не заметить. На том же такси мы вернулись домой. – В следующий раз меня опять вызывайте, - попросил водитель и дал нам свою карточку с телефоном. - Мне это дело нравится. Вроде как посильный вклад в борьбу с преступностью. – Ладно, - сказал Алешка. - Завтра утром надо туда же съездить. Посмотреть. На посильный вклад. – Когда подавать, Алексей? - с готовностью спросил таксист. – В семь тридцать. Все это здорово. Но ведь Алешка, представляясь, своего имени не называл… Мы открыли дверь своим ключом и прошмыгнули в комнату. Из кухни все еще доносились печальные звуки музыки. И вовсю трещала картошка на сковороде. А мама вздыхала громче музыки и громче картошки. Она нашего отсутствия не заметила. Молодец Федор! – Так! - Алешка встал посреди комнаты и в раздумье взял себя за подбородок. - Еще один звонок сегодня и один завтра - и наш Лисовский созреет. Логично? Но у нас еще не все готово… – Ужин готов, - донеслось из кухни. - Мыть руки и - за стол. – У Федора - большое будущее, - заявила мама, когда мы сели ужинать. - Он будет композитором. И покорит весь мир. – Мне не очень хочется, - отказался от такого большого будущего Федор. - Я лучше буду милиционером. – Почему? - удивилась мама. – От них больше пользы. Мама ничего не ответила, но погладила его по голове и вздохнула. – За тобой еще один звонок, - напомнил я. – По тому же номеру? - покорно согласилась мама. – Не совсем, - и я принес из папиного кабинета телефонную трубку. Набрал домашний номер Лисовского. |