Онлайн книга «Грабеж средь бела дня»
|
– Сдавайте плееры, - строго говорит папа. - Под расписку. – А мы их уже сдали, - невинно хлопает глазами Алешка. - А тебе зачем? Очень нужно, да? – Куда сдали? - еще строже спрашивает папа. – В мастерскую. Они заикаться стали. – А когда будут готовы? - папа сам уже почти заикается. – В конце четверти, - пожимает Алешка плечами. В другой раз папа громогласно возмущается выключателем в туалете: – Как только войдешь, свет тут же гаснет! Сколько раз Димке говорил: почини! Мне что, бросить работу и заниматься ремонтом, да? А кто тогда будет охранять покой граждан? Электрик из ЖЭКа? И вот папа приходит с работы и с порога шумит: – Дмитрий, сколько раз тебя просить, чтобы ты починил выключатель в туалете? Теперь уже я невинно хлопаю глазами и с обидой отвечаю: – Па, ну ты что? Давно уже починил. Ты просто редко дома бываешь, не заметил. Папа решительно шагает по коридору, включает и выключает свет в туалете, несколько раз открывает и закрывает дверь - выключатель работает исправно. – Ну извини, брат, - бормочет папа, - погорячился. Он переодевается, берет газету и скрывается в туалете. Свет тут же гаснет… И вот Алешка догадался, как получение информации (иначе говоря - подслушивание) поставить на техническую основу. Эту задачу он решил элементарно. Выковырял из старого диктофона микрофончик и замаскировал его на папином столе, под настольным календарем, а проводки вывел под плинтусом в нашу комнату и присоединил напрямую к динамику. Мы испытали это примитивное устройство и остались довольны. И вот теперь оно нам очень пригодилось. Правда, когда участковый начал свой «доклад», папа тут же окликнул нас из кабинета: – Эй, граждане! Потише нельзя? - Мы чуть не прокололись, забыв, что динамик включен на полный звук. Хорошо еще, папа не разобрал, что у нас в комнате не телевизор заорал, а его собственный участковый. Мы тут же убавили звук и насторожили уши. Участковый сообщил папе, что, проведя неотложные оперативные мероприятия, он установил: квартирные жулики использовали для вывоза награбленного один и тот же автомобиль марки «Газель», но с разными номерами. Иногда в преступных эпизодах фигурировал большегрузный автомобиль типа «КамАЗ». На нем увозили украденную мебель. – На участников краж вышли? - задал папа неприятный вопрос. – Тут такое дело, - замялся участковый. - Фактически они пока не установлены, но теоретически, видимо, почувствовали, что я их вот-вот нащупаю. – Откуда такая уверенность? – Кражи прекратились, товарищ полковник. Резко и категорически. Мы с Алешкой переглянулись: знал бы товарищ участковый, почему прекратились кражи и какая огромная и опасная работа стояла за этим «резко и категорически». Вообще со слов лейтенанта получалось, что именно его личными стараниями прекратились кражи в нашем родном микрорайоне. Это было обидно. Но ничего, скоро он узнает истину. Когда в отделение милиции мы доставим всю банду да еще с вещественными доказательствами. И мы тихонько похихикали. Но после некоторых слов участкового нам стало не до смеха. – Тут, товарищ полковник, вот какая подозрительная деталь просматривается. - Это лейтенант проговорил как-то неуверенно, с неохотой. Будто ему было очень неприятно сообщать старшему по званию такие факты, которые его очень огорчат. - И эта деталь не одна. – Подробнее, лейтенант, - попросил папа. - Разберемся вместе. Лейтенант собрался с духом. – Мы долгое время не могли установить, как преступники выходят на нужные объекты. Ведь в каждой квартире, которую они ограбили, было что взять. И более того, кражи совершались в самое удобное и безопасное время. Когда в доме отсутствовали хозяева… – И к какому же выводу вы пришли? – Однозначно: преступники получали нужную информацию. – От кого? – Вот мы и думаем… – Долго думают, - хихикнув, шепнул мне Алешка. – …Вот мы и думаем. А тут позвонил в отделение директор нашей школы, уважаемый и заслуживающий доверия человек. Он сообщил нам, что, скорее всего, эта информация получена из… классных журналов. Правда, он категорически отказался сообщить, откуда у него эти сведения и кого он подозревает. Это делает честь нашему директору - однозначно! – Дальше, - в папином голосе что-то такое нам послышалось. Нежелательное. Участковый тяжело вздохнул и продолжил: – В одной из квартир владелица обнаружила совершенно непонятным образом попавшего туда… полковника милиции. В виде… манекена. – Так! - Папин голос обрел хорошо знакомую нам жесткость. – Прибывший по вызову гражданки наряд милиции застал возле этой квартиры… несколько детей. – Ну и?… – Двое из них - ваши, товарищ полковник, - чуть слышно закончил участковый. Ему было очень неловко. – Все? - В папиной интонации мы с облегчением уловили чуть заметную усмешку. - В дополнение: дважды на месте преступления я сам их обнаружил. Причем их объяснения не выдерживают критики, товарищ полковник. Когда я задал им вопрос: что вы здесь делаете, они ответили знаете что? - Участковый перевел дыхание. - Они, оказывается, относили белье, полученное в прачечной, на помойку. Представляете? Белье после стирки - на помойку! Да еще за два квартала от дома! – А что? - не удивился папа. - Они могут. Они и не такое могут. Но я выясню эти подозрительные детали, не беспокойтесь. Мы - две «подозрительные детали» - опять переглянулись и поняли друг друга без слов: бандитов нужно немедленно задержать и сдать в милицию. Иначе как бы нам самим туда не загреметь. И мы, не дожидаясь законных репрессий со стороны родного полковника, помчались к Милке. По дороге, не сговариваясь, мы забежали к разгневанной Анне Степановне. Я позвонил в дверь, и на пороге возникла величественная дама невысокого роста. – Чем обязана? - строго спросила она. – Мы извиниться пришли, - жалобно (очень артистично) пролепетал Алешка и стал чертить носком сапога по полу. Опустив голову. – Ну? - Анна Степановна одновременно обеспокоилась и обрадовалась. Ей, наверное, очень нравилось, когда перед ней извинялись. Неизвестно за что. Наверное, перед ней весь мир был в чем-нибудь виноват. – Это мы вам вчера звонили, - еще жалобнее пролепетал мой брат. - Про вашего Гришу. - И Лешка предусмотрительно уточнил, указывая на меня: - Вот он… – Мы озорничали, - «признался» я. |