Книга Пианино на лямке, страница 19 – Поль Берна

Неслышно ступая по противоположному тротуару, Марион подошла поближе и остановилась, опустив руки, прямая как струна, напряжённо вглядываясь в странную парочку — Фантомаса и большого чёрного пса. Пока что не похоже было, чтобы слепой (если он и вправду слепой) почувствовал её присутствие.

Вдруг из соседней виллы вышла красивая, элегантно одетая дама с карапузом лет четырёх в костюме ковбоя. Поравнявшись со слепым, дама машинально открыла сумочку, достала монету и передала её ребёнку. Ковбой, с опаской обогнув Нанара, так и пожиравшего его своими жёлтыми глазами, положил монету в плошку.

Дама с ребёнком последовала дальше. Не переставая играть, слепой чуть повернул голову, словно провожая их взглядом. Марион так и стояла на солнцепёке, совершенно не двигаясь. Нанар, положив голову на лапы, растянулся в тени, падающей от слепого.

Фантомас без помех отыграл свою программу. Сделал паузу, как обычно вслушиваясь в приглушённый уличный шум. Эта улочка была по-прежнему пуста; только вдалеке мелькали машины, непрерывным потоком движущиеся по Национальной. Марион всё выжидала.

Слепой опять развёл мехи аккордеона. Он заиграл свою излюбленную мелодию — она звучала в этот раз особенно щемяще-грустно. Сердце у Марион сжалось: горестный припев цыганского романса молил о сострадании в безнадёжно пустом месте, откуда даже птицы, казалось, улетели. Последняя нота канула в бездну молчания.

Сейчас слепой казался обессилевшим, как будто на него разом навалилось всё изнеможение долгих терпеливых скитаний по незнакомому городу, в которых он провёл больше месяца. Бесконечно усталым движением он провёл рукой по лбу и медленно снял большие синие очки.

Несколько секунд потрясённая Марион ясно видела его голое лицо — без бровей, с запавшими веками и красным шрамом, протянувшимся через обе глазницы от виска до виска. У слепого действительно не было глаз.

Этим бы ей и удовольствоваться, но любопытство, не менее сильное, чем жалость, удерживало девочку на месте.

Слепой глубоко вздохнул раз, потом другой, провёл ладонью по лицу, словно стирая с него усталость. Потом снова надел очки и замер, чуть склонив голову к плечу. Марион погрозила пальцем Нанару, чтобы лежал смирно, и шагнула с тротуара на мостовую.

Слепой не шелохнулся — казалось, он задремал. Марион медленно, на цыпочках, подходила всё ближе, не сводя глаз с неподвижного лица Фантомаса. Ещё шаг — и она, затаив дыхание, остановилась так близко, что могла бы дотронуться до слепого. Нанар приподнялся, глядя на неё с обожанием. Тогда Марион тихонько протянула руку и провела ею перед синими очками, которые закрывали невидящие глаза.

Фантомас не шелохнулся. Она ещё раз провела рукой перед его лицом. Внезапно левая рука слепого взметнулась, и он с поразительной точностью ухватил девочку за запястье. Марион вскрикнула и попыталась вырваться, но слепой держал её мёртвой хваткой.

— Чего ты вокруг меня вертишься? — злобно спросил он.

— Я, хоть и не вижу, уже минут десять знаю, что ты тут…

Несмотря на панику, Марион всё-таки быстро нашлась:

— Я слушала аккордеон, — пролепетала она нежным голоском. — Такая красивая музыка… Вы не сыграете мне ещё разок «На грош любви»?

Слепой смутился и отпустил руку девочки.

— Ладно, — сказал он, — я тебе сыграю, что захочешь, но я должен за это что-нибудь получить.

Марион растерялась: у неё не было при себе ни су.

— Вы от меня уже получили… — словно оправдываясь, сказала она. — Вот эту собаку… Скажи, Нанар?

Нанар бешено завилял хвостом. Слепой задумался. Крыть было нечем — Марион поняла это по его лицу, пусть и прикрытому очками.

— Я не знаю названий того, что играю, — со скукой в голосе сказал он. — Играю по памяти, что-то подбираю на слух… Как ты сказала — «На грош любви»?

— Да, — ответила Марион. — Я вам сейчас просвищу мотив. Это моя любимая песня — и ваша, наверное, тоже, вы её всё время играете…

Она сложила губы трубочкой и с безукоризненной точностью просвистела припев. Лицо слепого просветлело; обхватив руками аккордеон, он весь подался вперёд, ловя мелодию, которую возвращало ему это дитя улиц. Марион увлеклась; она свистела от всей души и видела, как смягчается лицо калеки.

— Как тебя зовут? — неожиданно спросил он. Марион не успела ответить.

Нанар насторожил уши. На маленькую группу упала чья-то тень. Марион оглянулась. Это был верзила в тельняшке. С виду очень недовольный.

Марион хотела увернуться, но было поздно. Тяжёлая лапа обрушилась на девочку и ухватила её за шкирку, как котенка. Марион отбивалась изо всех сил, брыкаясь и стараясь попасть противнику по колену. Нанар оскалился, готовясь прыгнуть. Верзила вынужден был отпустить добычу. Одним движением он отшвырнул Марион на десять метров.

— Катись отсюда! — процедил он сквозь зубы, не выпуская сигару. — И чтоб больше не совала нос в наши дела…

Марион поднялась, очень бледная, потирая разбитые коленки. Она не испугалась, но её иллюзии готовы были развеяться: нападение этого мордоворота и его угрожающий тон подтверждали правоту Зидора. Девочка с грустью посмотрела на слепого, безвольно обмякшего на своём стуле, и, не оглядываясь больше, пошла к шоссе. Сакко проводил её глазами, потом повернулся к примолкшему слепому.

— Что она тебе наплела? — спросил он подозрительно.

— Ничего, — буркнул слепой. — Говорили про музыку. Это та девчонка, которая привела собаку…

Сакко это, похоже, не успокоило.

— Ты не забыл, о чём предупреждал Большой Тео? — жёстко сказал он. — Такие дела, как наше, от разговоров-то и проваливаются. Намордник на тебя, что ли, надевать, чтоб не наделал глупостей?

Слепой покорно пожал плечами.

— Вообще-то я за тобой, — сказал здоровяк. — Идём домой прямо сейчас. Тео всё объяснит…

Кратчайшим путём они прошли к дому 58. Открыл им сам месье Тео.

— Вокруг нашего приятеля начинают крутиться какие-то сопляки, — с порога объявил Сакко. — И всегда одни и те же. Что это за девчонка, которая привела Тоби?

— Я не спросил, как её зовут, — скучающим тоном сказал месье Тео.

— А надо было!

— Она, кажется, живёт где-то по ту сторону вокзала, — добавил месье Тео. — Её называют собачницей…

— А теперь вот она норовит поговорить по душам с нашим маэстро! — проворчал Сакко. — Купили бы лучше подходящего кобеля на псарне, не такие уж большие деньги…

Месье Тео повернулся к слепому.

— Я был в комиссариате, — сказал он, понизив голос. — Олух-инспектор по-прежнему ни о чём не подозревает; он дал мне, сам того не ведая, одну зацепку, которая может пригодиться… Пойдёмте-ка в дортуар, там и обсудим.