Книга Грешные души, страница 33 – Леонид Влодавец

- Вы не видели моего мужа? Полный такой, в очках?

- Видел, он там, на лавочке сидит с Александрой Кузьминичной, ответил Котов, уже через секунду поняв, что говорить этого не стоило.

Марина Ивановна появилась из-за кустов, словно тигрица, тихо и внезапно. Ей было достаточно одного взгляда, чтобы понять: то, чего она и в мыслях представить не могла, все-таки произошло. Вовик, ее Вовик совершил измену! И с кем! С кем изменил ей этот мерзкий пузатый негодяй! С воблой, очкастой коброй!

- Мариша... - залепетал Пузаков, втягивая голову в плечи. Густой перегар вырвался при этом у него изо рта, и если хоть какое-то сомнение в виновности мужа еще оставалось у Марины Ивановны, то теперь она, залепив Пузакову первую оплеуху, ощутила себя на сто процентов правой.

Искры полетели у бухгалтера из глаз, потому что за первой плюхой он получил вторую, третью, четвертую. Сутолокина завизжала и, вскочив с лавочки, бросилась бежать. Пузакова, еще раз дав по морде мужу, оставила его в покое и помчалась за проклятой разлучницей. В Сутолокиной было не более пятидесяти килограммов веса, а в Пузаковой - полных семьдесят пять, поэтому об организованном сопротивлении Александра Кузьминична и не мечтала. Впрочем, бегала она тоже плохо. Марина Ивановна настигла ее, сшибла наземь, оседлала и вцепилась в волосы.

- Я тебе покажу, стерва! - орала она так, что во многих номерах проснулись даже те, кто лег спать только под утро.

Сутолокина, придавленная к земле мощным задом Марины Ивановны, судорожно дергалась и верещала. Пузакова же, упоенная местью, с размаху долбила Сутолокину головой о землю. Сзади подоспел Пузаков, ухватил жену за руки и потащил ее прочь от Сутолокиной. Это обошлось ему в несколько оплеух, укусов и царапин, но тем не менее дало возможность Сутолокиной вырваться и убежать в кусты. Всхлипывая, с набухающим синяком под глазом, лопнувшей резинкой на трусах, с исцарапанным лицом, в разорванном халате она прибежала в корпус, где жильцы, слава богу, еще не встали. Валя Бубуева, мывшая пол в коридоре, хотела что-то спросить, но Сутолокина, хлопнув дверью, укрылась у себя в номере. Следом, минут через пять-десять, появились и Пузаковы. Владимир Николаевич шел, словно жертва культа личности под конвоем НКВД - обреченно, но с верой в светлое будущее. Через некоторое время из семейного номера выставили Кирюшу. Он сделал вид, что уходит, а потом тихонько вернулся, сняв тапочки. Как раз в это время начали доноситься звуки хлестких и звонких оплеух, которых было на сей раз не меньше десятка.

"Так. Уже трахаются!" - констатировал Кирюша и пошел искать своего друга Вовочку.

Котов, закончив пробежку, стал вновь отрабатывать удары на мешке. Злости у него на сей раз не было, зато ловкости и точности отчего-то прибыло. Вышедшая из тридцать третьего компания в очередной раз постояла вблизи, полюбовалась...

- Бережет форму мужик, - вздохнул Колышкин, - чисто делает... А мы все пьем, мать его за ногу... Слышь, Лоб, давай завяжем на недельку?

- Давай, - кивнул Никита, у которого было живейшее желание похмелиться, - все ведь уже почти пропили.

- Ну-ну! - хмыкнула Соска, чиркая зажигалкой.

- Надо с этим другом скорифаниться, - развил мысль Андрей, - побегаем вместе, может, ударчик какой переймем...

- А не боишься, что он нас у тебя уведет? - прищурилась Элла.

- Для хорошего человека дерьма не жалко.

- Ну ты хам... - проворчала Соскина. - Обижусь!

- Ой-ой, - ухмыльнулся Колышкин. - Обижайся, только к вокзалу ты больше не ходок, лады?

- Да она шутит, Андрюха... - добродушно хлопая Людмилу по заду, сказал Лбов. - Не дура же она, в самом деле.

- Шучу, шучу... - прошипела Соскина.

- И глазками не зыркай, дурочка, - ласково потрепав ее по щеке, улыбнулся Колышкин, - ведь выдавлю глазки-то, если что.

Соскина притихла, Элла тоже. Они знали, что Колышкин - человек строгий и ссориться с ним опасно для здоровья.

- Пошли купаться, - распорядился Колышкин, убедившись, что бунт на борту подавлен в зародыше.

Котов как раз заканчивал свою тренировку.

- Ну что, пора переходить к водным процедурам? - приятельски подмигнул ему Андрей. - Лихо работаешь! Не хочешь искупаться?

- Как раз собирался, - улыбнулся Котов. Блестя вспотевшей, уже основательно загоревшей кожей, он подошел к компании.

Колышкин представил своих спутников и добавил:

- А меня Андрюхой зовут...

- Очень приятно. Владик, - пожимая руки рэкетирам, сказал Котов. Через стену живем, а только на третьи сутки знакомимся.

Чиркая глазками по лицу и торсу Котова, Элла спросила:

- Сколько ж тебе лет, Владик?

- Если скажу, что восемнадцать, поверишь?

- Для восемнадцати слишком взрослый.

- Ну, тогда пятьдесят, - пококетничал Котов.

- Нет, тут перебор. Максимум тридцать, - подыграл Котову Колышкин. Угадал?

- Угадал, - кивнул Котов, - тридцать плюс восемь.

- Нормально! - уважительно произнесла Элла. - Точно, больше тридцати не дашь.

- Значит, ты на десять лет меня старше, - вздохнул Колышкин, - а смотримся на один возраст. Вот что значит молодость, убитая на спорт.

- Бокс? - прикинул Котов.

- Точно. До камээса дошел, один сильный в бошку - и все.

- Сошел?

- Сошли. Говорят, не хотим тебя хоронить, если еще раз пропустишь. Надо заметить, что Колышкин говорил сущую правду. С тех пор как его выгнали из бокса, он еще ни разу не пропускал нокаутирующих ударов, зато нанес их изрядно.

- А ты, наверно, качок? - спросил Котов у Лбова.

- Есть маленько. А у тебя по каратэ какой пояс?

- Зеленый. Пятый дан. Впрочем, теперь я только пытаюсь держать форму, на татами года три не был.

- В общем, все мы - отставной козы барабанщики, - рассмеялся Колышкин. - Но я бы не прочь подучить пару приемчиков. Сейчас, сам знаешь, даже днем себя неуверенно чувствуешь.

- Глядя на вас, не скажешь, - заметил Котов. - Мальчики вы не маленькие!

- Вдвоем - оно конечно, - вздохнул Колышкин, - но когда идешь один и видишь шоблу человек в десять... К тому же когда знаешь, что тебя могут разок приложить по маковке...

- Понятно, - кивнул Котов. - Против десяти мне, правда, не случалось, но кое-что, конечно, показать могу. Пока не состарился совсем!

- А кроме каратэ чем-нибудь занимаешься, сэнсей? - спросил Лбов. - В смысле работаешь где?

- Так... - неопределенно ответил Владислав. - Немного - наукой, немного - бизнесом.

- Бизнесом? - Колышкин украдкой переглянулся со Лбовым. - И по какой части?