Книга Дело о босоногой принцессе, страница 18 – Наталия Кузнецова

— Пошли же, наконец, отсюда — прошептала Катька. — Сейчас еще Екатерина Тимофеевна со своим бульоном явится, им будет что вспомнить, а мы здесь лишние. Кстати, у меня недавно кастрюлька с супом сгорела. Суп выкипел, а кастрюлька почернела, ее пришлось на помойку выбросить.

— Ты это к чему? — не поняла Лешка.

— А к тому, что я, молодая, могу о чем-то забыть, а уж старушка и подавно не упомнит. Небось повернула краны сикось-накось, да и все, и врач тебе то же самое сказал. А Ромка твой все выдумывает, лишь бы не учиться. Слушай его больше.

— Ну, не знаю, — начала было Лешка, но не успела она договорить, как в палату на всех парах влетела Катькина тезка и извлекла из своей сумки большую стеклянную банку с завинчивающейся крышкой.

— Натусенька, как ты? А я тебе бульончику принесла. И чашечку у внучки прихватила, чтобы здесь не одалживаться.

Чашечкой она называла большую керамическую салатницу оранжевого цвета.

Катерина наполнила «чашечку» густым ароматным бульоном и протянула ее бабушке Анастасии вместе со столовой ложкой и румяным пирожком.

— Ну как, соли хватает? Сама-то я даже не попробовала, так к тебе торопилась. — И тут она обратила внимание на Серафиму Ивановну. — Никак Сима? — пробасила Екатерина Тимофеевна. — Вот чудеса, в кои-то веки все девки вместе собрались. Откуда ты взялась-то?

Но Серафима Ивановна не успела и рта раскрыть, как бабка Катерина, резко побледнев, схватилась за живот. На лбу выступили крупные капли пота.

— Я сейчас, — прохрипела она и выбежала из палаты. Вернувшись назад, женщина заняла почти всю кровать бабушки Анастасии и, прислонившись спиной к стенке, прошептала:

— Ой, что-то плохо мне.

Губы ее посинели, Катерина стала заваливаться набок, и Лешка испугалась, что своим массивным телом она задавит маленькую бабушку Анастасию.

— Анастасия Мариановна, у нее что, сердце больное? — испуганно пролепетала Катька.

— Ну что ты, она здорова как лошадь, — ответила бабушка Анастасия, пытаясь за грубостью скрыть волнение. Сунув Катьке в руки салатницу с бульоном и пирожок, она тронула свою подругу за плечо: — Катенька, что с тобой? Что ж делать-то, боже ты мой!

— Мы же в больнице! Надо позвать врача! — воскликнула Лешка и выскочила из палаты.

В коридора она увидела высокого пожилого мужчину в белом халате и схватила его за руку.

— Вы врач? Ей плохо, скорее!

Из палаты напротив выскочила невысокая светловолосая медсестра.

— Кому плохо? Старушке из сорок четвертой? Ей же, наоборот, лучше стало!

— Нет, ее подруге. Она ее навестить пришла, и вот… Врач поспешил за Лешкой. Увидев теряющую сознание женщину, мигом скомандовал:

— В процедурную, быстро.

Откуда-то появились люди с каталкой и, взгромоздив на нее грузное тело Екатерины Тимофеевны, повезли в конец коридора.

Бабушка Анастасия схватилась за сердце. Серафима Ивановна и молоденькая медсестра остались хлопотать возле нее, а девчонки побежали к процедурной.

— Как ты думаешь, что с ней? — спросила Лешка, стараясь хоть что-то разглядеть сквозь мутное дверное стекло процедурной.

Катька наморщила лоб.

— Я помню, у нас в школе один мальчик отравился. С ним почти то же было, он то бледнел, то синел, за живот хватался. Его на промывание возили. Интересно, что скажет врач.

О том, чтобы уйти из больницы, больше не было и речи. Подруги пристроились на банкетке в ожидании известий.

Врач вышел из процедурной и, отдав последние распоряжения, быстро пошел по коридору. Лешка преградила ему дорогу.

— Что с ней? Отравление, да?

Мужчина остановился и внимательно оглядел девочку.

— По-видимому.

— А чем?

— Пока не знаю. Ей повезло, что в больнице оказалась. А так неизвестно, чем бы все кончилось. Сейчас все в порядке, мы промыли ей желудок, так что скоро оклемается.

— Значит, это отравление, — задумчиво повторила Лешка и вдруг воскликнула: — Я вас очень прошу, постойте, пожалуйста, здесь и никуда не уходите.

Она метнулась в палату, схватила с тумбочки не съеденный Катериной банан и протянула его врачу.

— Она ела вот эти бананы. Должно быть, они отравлены.

— Кем отравлены? Кто их принес? Лешка пожала плечами:

— Не знаю.

— Ох, не было печали. — Врач взял у нее улику и направился в ординаторскую. Лешка пошла за ним следом и увидела, как он положил банан на стол.

— Теперь ты видишь, что ничего Ромка не выдумывает, — попрекнула она подругу, вернувшись обратно. — Надо срочно выяснить, кто принес сюда эти бананы.

Сидя на кровати, две старушки тряслись в тревоге за Катерину.

— Что с ней? — вымолвили они разом.

— Ничего страшного. Что-то съела, — бодро ответила Лешка. — Скорее всего бананы оказались испорченными.

— Тогда их надо выбросить. — Серафима Ивановна заглянула в тумбочку.

— Эти есть можно. Они свежие, их мы с Катькой сегодня купили, — поспешила предупредить ее Лешка.

— Ох, как же нам с Катериной не повезло, — запричитала бабушка Анастасия. — Сначала я свалилась, а теперь она.

— Беда не приходит одна, — поддакнула Серафима Ивановна.

Тетка в синем байковом халате, шурша чем-то на соседней кровати, возразила:

— Нет худа без добра. Зато теперь вам веселее будет. Меня не сегодня-завтра выпишут, вот и скажете, чтобы ее на мое место положили.

— Я сейчас же попрошу об этом.

Лешка сорвалась с места и снова помчалась по коридору. Катька не отставала. Напомнив медсестре об освобождавшемся в палате месте, девчонки спустились вниз и подошли к окошку, в котором принимали передачи для больных.

— Скажите, пожалуйста, вы не помните, кто приносил бананы для Сташевской Анастасии Мариановны? Она в сорок четвертой палате, в токсикологии лежит, — обратилась Лешка к молодой медсестре.

— Тут столько народу ходит, — фыркнула та. — Разве можно всех запомнить?

— Ну, пожалуйста, постарайтесь. Вас об этом все равно спросят, потому что этими бананами человек отравился.

— Да ты что! — ахнула девушка. — А когда их приблизительно передавали и в чем? — Рано утром, в большом черном пакете. Девушка задумалась. Лешка уточнила:

— Ну, на нем еще квадрат такой желтый нарисован. Хотите, принесу, покажу? А записки почему-то не было никакой.

Приемщица вдруг лучезарно улыбнулась.

— Это был ее внук, Сергей.

— Вы что, спросили, как его зовут?

— Ну, сначала он спросил мое имя, а потом представился сам.