Онлайн книга «Офицеры и джентльмены»
В доме на Карлайл-плейс дядюшка Перегрин вернулся в комнату Гая. – Видно, теперь это совершенно обычное явление, когда разведенные встречаются как друзья? – спросил он. – В Соединенных Штатах, по-моему, так заведено с давних времен. – Да. И она ведь жила там довольно долго, правда? Этим и объясняется ее приход. А как ее фамилия? – Кажется, Трой. Такую она носила, по крайней мере, во время нашей последней встречи. – Миссис Трой? – Да. – Смешно звучит. А ты уверен, что Трой, а не Тройти? Рядом с нами живет семья с фамилией Тройти. – Нет. Такая же, как у Елены Троянской. – А-а… Да, да, совершенно верно, – согласился дядюшка Перегрин. – Как Елена Троянская. Очень яркая женщина. А почему она упомянула об оплате карт и-джина? Она что же, не богата? – Да. Теперь не располагает ни одним лишним пенсом. – Какая жалость, – сказал дядюшка Перегрин. – А по внешнему виду никак не подумаешь, правда? Когда Вирджиния пришла вечером следующего дня, она назвала дядюшку Перегрина просто Перегрином; он возмутился, но, не показывая вида, проводил ее в комнату Гая. Он пронаблюдал. как она распаковала сверток, поставила на прикроватный столик бутылку джина и бутылку ликера и положила рядом с ними колоду игральных карт. Перегрин настоял на том, что оплатит ее покупки, как будто это доставляло ему особое удовольствие. Он сходил в столовую и принес стаканчики. Он не пил джин и не участвовал в игре в пикет, но и на этот раз долго оставался в комнате как зачарованный. Когда он наконец оставил их вдвоем, Вирджиния сказала: – Какой забавный старикашка! Почему же ты не познакомил меня с ним раньше? Вирджиния приходила каждый день и сидела с Гаем иногда по полчаса, а иногда и по несколько часов, незаметно приучая его к своему присутствию. Она легко добилась того, что для Гая ее приход в эти скучные и однообразные дни стали желанным и что он ждал ее появления с нетерпением. Она вела себя, как всякая жена, имеющая кучу других дел и тем не менее посещающая своего прикованного к постели мужа. Вдвоем они оставались довольно редко. Дядюшка Перегрин с раздражающим напускным лукавством неизменно играл роль старшей придворной дамы. В воскресенье Вирджиния пришла утром и, пока дядюшка Перегрин был в соборе, спросила Гая: – А ты подумал о том, чем будешь заниматься после войны? – Нет. Строить какие-нибудь планы сейчас, пожалуй, не время. – Говорят, что немцы капитулируют еще до весны. – Я не верю в это. Но если даже капитулируют, это все равно будет только началом других конфликтов. – О, Гай, мне хотелось бы, чтобы ты смотрел на жизнь повеселее. Впереди нас всегда ожидает что-то хорошее и интересное. Если я думала бы иначе, то просто не смогла бы жить. А какое тебя ожидает наследство? – Отец оставил что-то около двух тысяч фунтов. – Боже мой! – Половина из них – Анджеле, а одна треть государству. Кроме того, в течение нескольких ближайших лет нам придется выплачивать немало пособий. Я буду получать арендную плату за Брум. Это примерно еще триста фунтов. – Каков же будет общий доход? – Думаю, что в конечном счете что-то немногим более двух тысяч. – Особенно не разбежишься. – Да, не разбежишься. – Но это все же намного лучше, чем ничего. К тому же у тебя ведь кое-что уже было. А как насчет дядюшки Перегрина? У него ведь тоже есть кое-что. Он оставит это тебе? – Не имею никакого представления. Кроме того, я должен подумать о детях Анджелы. – Ну, это-то может и измениться. На второй завтрак в этот день был фазан. Миссис Корнер, которая восприняла визит Вирджинии без каких-либо комментариев, накрыла стол в столовой на двоих; пока Вирджиния и дядюшка Перегрин долго сидели за столом, Гай неуклюже поглощал свою порцию с подноса и в одиночестве. На десятый день дядюшка Перегрин не приходил домой до семи часов вечера. Вирджиния уже собралась уходить, когда дверь открылась и в ней появился дядюшка. Его глаза лукаво искрились. – Я не видел вас, – сказал он. – А я скучала без вас. – Знаете, о чем я подумал? Не выпадет ли сегодня на мою долю такое счастье, что вечер у вас свободный? Мне хочется пойти куда-нибудь с вами. – Свободна как птица, – сказала Вирджиния. – Это будет чудесно. – А куда бы вы пожелали пойти? Боюсь, что я не очень-то разбираюсь в ресторанах. Здесь недалеко, напротив вокзала Виктория, есть небольшой рыбный ресторанчик. Я иногда хожу туда. – А что, если пойти к Рубену? – предложила Вирджиния. – Боюсь, что я не знаю, где он. – Вы оставите там все свое состояние! – крикнул Гай со своей кровати. – Ну что ты в самом деле, – сказал дядюшка Перегрин, придя в ужас от этого нарушения приличных манер. – По-моему, в присутствии гостя обсуждать такие вещи просто неприлично. – Конечно, оставите, – сказала Вирджиния. – Гай абсолютно прав. Я просто попыталась вспомнить какое-нибудь уютное местечко. – Ресторанчик, о котором я говорил, это очень тихое и уютное место. Он всегда поражал меня своей скромностью. – Скромностью?! Боже! По-моему, я за всю свою жизнь не бывала в скромных ресторанах. Чудесно! – И уж коль скоро зашла речь об этих корыстных вещах, – добавил дядюшка Перегрин, бросив укоризненный взгляд на племянника, – позвольте мне заверить вас, что это вовсе не дешевый ресторан. – Пошли. Я не хочу больше ждать, – сказала Вирджиния. Гай проследил за уходом этих совершенно не подходящих друг для друга людей с некоторым удивлением и не без досады. Если Вирджиния была свободна в этот вечер, рассудил, он, она должна была бы остаться с ним. Они шли к ресторану сквозь влажную темноту. Вирджиния опиралась на руку дядюшки Перегрина. Когда на перекрестках или на поворотах он пытался, следуя старомодному этикету, занять более опасную сторону по отношению к движущемуся транспорту, Вирджиния решительно противилась этому, продолжая опираться на одну и ту же руку Перегрина. Вскоре они приблизились к рыбному магазину и, поднявшись по боковой лестнице на второй этаж, вошли в расположенный там ресторан. Незнакомая Вирджинии, но хорошо известная ненавязчивым, но разборчивым людям длинная комната с редко расставленными столами постепенно пропадала из видимости в слабом свете затемненных розовыми абажурами ламп времени Эдуардов. Перегрин Краучбек сбросил с себя пальто и шляпу, вручил свой зонт старомодному швейцару и сказал не без некоторого напряжения: – Вы, наверное, хотите, так сказать, помыть руки и привести себя в порядок. Дамская комната, как я полагаю, где-то вон там, вверх по лестнице. |