Онлайн книга «Офицеры и джентльмены»
– Я делаю то, что ты посоветовал, старина. Уже выпил. Выпил, и даже не одну, так уж произошло. – Отлично. Продолжай в том же духе. Но ради бога, не беспокой больше меня. – Я тут встретился с очень интересными ребятами. Думал, что ты, может быть, пожелаешь присоединиться к нам. – Нет. – Все еще занят? – Да, очень занят. – Жаль. Я уверен, что ребята понравились бы тебе. Это зенитчики. – Желаю тебе хорошо провести время с ними. Меня увольте. – Позвонить мне попозднее, чтобы узнать, сумеешь ли ты улизнуть? – Нет, не надо. – Мы могли бы объединить наши силы. – Нет. – Но ты упускаешь очень интересную возможность поболтать. – До свидания. – До свидания, старина. – Прости, что так получилось, – сказал Гай, поворачиваясь от телефона к Вирджинии. – Раз уж ты у телефона, то можешь заказать еще несколько коктейлей, – предложила она и поднялась с пола, чтобы занять приличную позу к приходу официанта. – Да и свет тоже лучше включить. Они сели один напротив другого у камина, возбужденные. Прошло много времени, а коктейли все еще не приносили. Вирджиния спросила: – А как насчет обеда? – Сейчас? – Уже половина девятого. – Здесь? – Если хочешь, здесь. Гай попросил принести меню, и они заказали обед. В течение последовавших тридцати минут в номер то и дело входили официанты, они вкатили столик, принесли ведерко со льдом, небольшую электрическую плитку и, наконец, обед. Гостиная в номере сразу стала выглядеть оживленнее, чем ресторан на первом этаже. От интимности, которую они ощущали, сидя у камина, и следа не осталось. – Что мы будем делать после обеда? – спросила Вирджиния. – Я что-нибудь придумаю. – Ты в самом деле можешь? Ее глаза сделались проницательными и насмешливыми, сверкавшие в них час назад искорки ожидания и согласия совсем угасли. Наконец официанты убрали все со стола. Стулья, на которых они сидели за обедом, были снова поставлены спинками к стене. Гостиная опять стала точно такой, какой Гай увидел ее, когда перед ним впервые распахнули двери номера: дорогой и незаселенной. Даже огонь в камине, куда подложили угольки, горел так, что казалось, будто его только что развели. Вирджиния оперлась о каминную доску, от горящей сигареты в ее руке вверх поднималась спираль синеватого дыма. Гай подошел к ней поближе, она чуть-чуть отодвинулась от него. – Неужели бедной девушке нельзя спокойно переварить пищу? – спросила она. Вино оказывало на Вирджинию сильное воздействие. За обедом она выпила довольно много, и Гай заметил в ее поведении верный признак опьянения, которое, как ему было известно по прошлому, могло в любую минуту вылиться в грубость и язвительность. Через минуту произошло именно это. – Переваривай сколько тебе угодно, – сказал Гай. – Я так и знала. Ты позволяешь себе слишком много. – Отвратительные слова, – сказал Гай. – Так говорят только уличные девки. – А может быть, ты и считаешь меня уличной девкой? – А может быть, ты и в самом деле уличная девка? Они оба были ошеломлены тем, что наговорили, и молча уставились друг на друга. После небольшой паузы Гай сказал: – Вирджиния, ты прекрасно знаешь, что я не хотел сказать это. Извини меня. Я, должно быть, сошел с ума. Пожалуйста, прости. Забудь это, пожалуйста. – Иди-ка сюда, сядь, – сказала Вирджиния. – Ну-ка, поведай мне, что же, собственно, ты тогда хотел сказать? – Ничего. Просто вырвались необдуманные слова. – У тебя был свободный вечер, и ты думал, что я легкодоступная шлюха. Ты это хотел сказать, да? – Нет. Если хочешь знать, я думал о тебе еще с тех пор, как мы встретились после рождества. Именно поэтому я и приехал сюда. Пожалуйста, поверь мне, Вирджиния. – Между прочим, откуда же и что именно тебе известно об уличных девках? Если я правильно припоминаю наш медовый месяц, ты не был тогда столь «опытным. Тебя, насколько мне помнится, нельзя было отнести к особо искушенным в этом деле. Стрелка нравственной сдержанности резко подскочила вверх и затрепетала. Теперь Вирджиния зашла слишком далеко, высказавшись так оскорбительно. Снова наступило молчание, после которого она продолжала: – Я ошибалась, считая, что военная служба изменила тебя в лучшую сторону. При всех твоих недостатках в прежние времена ты не был грубияном и скотиной. А теперь ты хуже, чем Огастес. – Ты забыла, что я совершенно не знаю Огастеса. – Что же, поверь мне, он был непревзойденным хамом. В плотно окутавшем их мраке блеснул слабый луч света; в набежавших на ее глазах и скатившихся вниз слезинках сверкнули искорки сожаления. – Согласись, что я не так плох, как Огастес. – Выбирать особенно не из чего. Но он был жирней тебя. Это я могу признать. – Вирджиния, ради всего святого, не будем ссориться. Не исключено, что это мой последний шанс видеть тебя, ибо я не знаю, скоро ли и увидимся ли мы вообще еще раз. – Опять ты за свое. Воин, возвратившийся с войны. «Я буду развлекаться там, где только можно». – Ты же знаешь, я имел в виду вовсе не это. – Может быть… Гай снова приблизился к ней, обхватил ее за плечи: – Давай не будем свиньями, а? Вирджиния посмотрела на него еще не любовным взглядом, но уже без гнева, даже весело. – Иди сядь на свое место, – сказала она примирительно, поцеловав его. – Разговор еще не окончен. Предположим, что я действительно выгляжу как легкодоступная уличная девка. Во всяком случае, многие воспринимают меня такой. И я, пожалуй, не буду сетовать на это. Но я не могу понять тебя. Гай. Совершенно не понимаю. Ты никогда не был одним из тех, кто свободно вступает в случайные связи. Да я и теперь не могу поверить, что ты такой. – Я действительно не такой. Ничего похожего. – Ты всегда был таким строгим и благочестивым в этом отношении. Мне нравились эти качества в тебе. Что же с тобой произошло? – Я и сейчас такой. Даже больше, чем когда-либо. Я говорил тебе об этом, когда мы встретились прошлый раз. – Хорошо. Но что сказали бы священники по поводу твоих сегодняшних попыток? По поводу попытки сблизиться в отеле с пользующейся дурной славой разведенной женщиной? – Они не возражали бы. Ты – моя жена. – О, брось чепуху молоть! – Но ты же спросила, что сказали бы священники. Они сказали бы: «Давай, действуй!» |