Книга Правила боя. Исток, страница 55 – Анна Московкина

— О! Какие люди? А ты здесь какими судьбами?

— Да вот с Айрин… — начал было парень, но Валья так многозначительно на него посмотрел, что дворянин только выдавил: — Майорина… ищем…

На подробное описание наших приключений ушло четверть часа. Ловша за это время поставил греться воду и наполнил горяченьким отваром кружки, уже смирившись с постоянно увеличивающимся поисковым отрядом. И беспрестанно ворча, что нынешняя молодежь безжалостна к старости и всегда готова поиздеваться над пожилыми людьми. На что тут же отхватил добрую порцию комплиментов от парней, что он еще «эге-гей!» и «ого-го!».

— Я вам не лошадь, — обиделся корчмарь, но гнев на милость сменил и подсел к нам.

Жарка же, задумчиво молчавшая все время, щелкнула пальцами, привлекая всеобщее внимание.

— Я могу его найти!

Мы удивленно на нее уставились.

— Майорин был моей официальной жертвой. — Валья с Соленом округлили глаза, пришлось еще и здесь пояснить.

После чего парни резко поменяли позы. Солен опасливо на нее косился, а Валья смотрел уже с профессиональным интересом, примеривая ее героиней новой баллады. Жарка же продолжала:

— С момента разрыва сделки прошли всего сутки, я еще могу чувствовать, где он находится.

— А что, с момента заключения ты знала, где он?

— Нет, не совсем, мне нужен был физический контакт. Я столкнулась с ним на улице и как бы посадила на крючок.

— Смотри быстрее! — выпалила я, с надеждой уставившись на Жарку.

— Вот так просто я не могу, мне надо к нему выйти.

— Пошли.

Надеяться, что хоть кто-то разумный останется в тепле, ожидая результата, было бесполезно. Так что теперь мы бродили по ночной Вирице уже впятером. Убийца шла впереди, как собака ищейка по следу, мы за ней в роли бравых охотников. Когда мы вышли к самой окраине города, мое сердце ухнуло и разбилось о пятки. Здесь жилых домов было мало, и вряд ли привередливый колдун остался бы ночевать в одной из этих развалюх.

Он лежал в проулке. Когда я увидела тела, ноги будто сами понесли вперед. На шее билась жилка, дыхание, хоть и слабое, тоже было. Второе тело — мужское, почему-то без головы, профессионально осмотрела Жарка.

— Наемник, не из нашего ордена, опознавательных знаков при себе нет. Видимо, Майорин отрубил ему голову, что с ним, кстати?

— Без сознания, и на боку рана.

Убийца подошла к колдуну и осмотрела его.

— Похоже на парализатор.

— Яд?

— Да, применяется некоторыми профессионалами, если жертва значительно сильнее. Достаточно небольшой ранки. Противоядие приготовить сможешь?

— Наверное, надо осмотреть его при свете, по окислению раны можно определить тип яда.

— Хорошо, — кивнула убийца, ее движения сделались скупыми, лицо невозможно было разглядеть, оно будто растворялось в тени.

Вот как они выглядят в деле — члены ордена Белого Меча. Хорошо, что она не собиралась убить меня. И если такова слабейшая, то каковы сильнейшие?

— Сможешь избавиться от тела?

— Да. Идите, я догоню.

Я впервые порадовалась, что с нами увязались Солен с Вальей: колдун был тяжелый. Нет, конечно, при большом желании я и одна бы его дотащила, но намного приятнее идти рядом и участливо вздыхать, беспокоясь то за Майорина, то за добровольных носильщиков. Солену Ловша поручил его ноги, Валье туловище, но, пройдя так пару кварталов, мне пришло в голову, что выглядим мы крайне подозрительно, и даже удалось убедить в этом остальных. После чего колдуна взвалили на плечи, как пьяного, и так и тащили. В корчме мы сгрузили колдуна на стол. По дороге я заглянула в лавку, прихватив с собой вероятные компоненты снадобья. Ребята устало уселись на лавку, а я занялась колдуном. Рана была нехорошая: ровный, хоть и глубокий разрез покрылся желтоватой пеной и сильно вонял. Зато я быстро вспомнила, что именно за яды дают такой эффект. Одним снадобьем промыла рану и на всякий случай царапины на коленях и руках. Второе влила в рот колдуну, заставив проглотить. К концу экзекуции вернулась Жарка — грязная, запыхавшаяся, но очень довольная. Она сообщила, что «этого» больше никогда и никто не найдет.

— Зря мы от него избавились, если Майорин окочурится, так и не узнаем, кто его убил, — вставил дворянин.

— Не окочурится. — Я завязала бинт на бантик. — Утром отойдет.

— Все равно… — возразил было Солен, но Жарка, тоном не терпящим пререканий, перебила:

— Все, что надо, я поняла. Это мой конкурент, в конце концов! Я в них разбираюсь!

— Еще скажи, за версту чуешь! — не удержалась я.

— А если и так!

— Может, поделишься?

— Завтра. Сегодня с меня хватит. — Девушка взлетела по лестнице, но на середине остановилась. — Ты тут останешься колдуна караулить?

Тот, к кому был обращен вопрос, вскинул кудрявую голову, улыбнулся и, подхватив лютню, поспешил за полукровкой. Кажется, песня кончилась хорошо, и конец вышел вполне счастливым.

— Ох уж эти эльфы, — вздохнул Ловша. — Ребят, вам, может, одеяла дать?

— Дайте. — Парень широко зевнул. — А комнаты свободные есть?

— Есть. Пойдем покажу, Айрин…

— Я здесь останусь пока. — Я уселась рядом с колдуном.

Ловша принес два одеяла и пожелал спокойной ночи. Он объяснил, где находится комната, в которой я могу переночевать, и напоследок помог подстелить под Майорина одно из покрывал. Я укрыла его вторым и уселась на скамью, смотря на мирное лицо с пробившейся черной щетиной.

— Поганый из тебя ужин, колдун, и неразделанный, и недожаренный.

Проснулась я от шевеления около лица. Колдун, которого я всю ночь караулила, так и уснув за столом, наконец очнулся.

— Майорин!

В ответ раздалось жизнеутверждающее кашлянье.

Я полезла смотреть рану, белки глаз, проверять дыхание и ритм сердца. Терпевший меня колдун не выдержал, когда медная ложка ткнулась ему в рот, а вслед за ней полез и мой палец — изучать слизистую, которая должна была показать гипотетические изменения.

— Прекрати, я в порядке.

Впрочем, я сама уже в этом убедилась и перешла ко второй части: ругательной.

— Если бы ты хоть раз сказал мне правду, то половина проблем исчезла бы сама собой! — Майорин закатил глаза, видно, мечтал потерять сознание. Но то, как назло, отказалось уходить от вновь обретенного хозяина, а умирать понарошку колдун не умел. Поэтому просто молчал. — Ты мог бы меня предупредить, и мне не пришлось бы всю ночь искать тебя по Вирице!

— И не надо было… — прохрипел он, опять закашлявшись, попытался смахнуть мою руку со лба, но поздно. Лоб был не горячий — раскаленный.