Онлайн книга «Москва 2066. Сектор»
Эти люди готовили доклад президента к какому-то празднику, и им необходимо было обсудить с Теоретиком детали. Теоретик заметался в нерешительности, не зная, с кем пойти, но все же набрался мужества и удалился с сотрудниками куда-то в глубь шумного зала. Чагин в одиночестве направился в свой кабинет. Анфиса стояла в углу приемной лицом к большой металлической подставке, на которой размещались горшки с комнатными растениями, и что-то поправляла руками. Она вздрогнула, когда вошел Чагин, но через мгновение испуг в ее косящих глазах сменился выражением жалобного кокетства. – Вам принесли квазигеймы и образцы и-мейла. Наташа просила ознакомиться. Снова «и-мейл»! Но Чагина теперь уже не так легко было купить. «Скорее всего, какая-нибудь очередная инновационная хрень», – подумал он. Его теперь больше интересовали другие вещи, например, насколько реальна девочка, изображенная на кулончике Анфисы. – Что у тебя там, с цветами? – спросил он. – Проблемы? – Какая-то болезнь, не пойму, – горестно вздохнула Анфиса. Чагин подошел и увидел, что все растения, кроме одного, искусственные, однако земля почему-то была влажной во всех горшках. Единственный живой цветок действительно выглядел плохо. Листики были покрыты пятнами, желтели и сворачивались, торчало несколько голых высохших побегов. – Гелиотроп? – спросил Никита. – Может быть, да, я не разбираюсь в болезнях растений. – Нет, это не болезнь. Это цветок так называется. – А-а-а, понятно. Ну, я все равно не знаю его названия. Такой цветок был у моей мамы, когда мы жили в Перово, в цифровое время. Очень красивый. Необычный. И приятный запах. Он всегда у нее красиво цвел, а у меня с ним ничего не получается. В общежитии мне не разрешили держать натуральные цветы, и я его сюда перевезла, а здесь ему еще хуже. – А какие цветки на нем были? Мелкие? Крупные? Белые или фиолетовые? – Никита внимательно осмотрел больные листики. – Мелкие, лиловые, очень нежные. – Понятно, – сказал Чагин, погрузив указательный палец в мокрую землю горшка. – Флоренс Найтингейл. – Флоренс как? – спросила Анфиса, забывая выставить вперед грудь. – Флоренс Найтингейл. Вид гелиотропа. Гелиотроп Флоренс Найтингейл. Назван в честь знаменитой сестры милосердия. Наверное, за его нежность. – Флоренс Найтингейл, – повторила Анфиса. – Очень красиво. И подходит ему. Но он перестал цвести. Я и в церковь уже ходила, молилась и свечку Анжеле ставила, – ничего. Только хуже стало. Анжела, прости, – прошептала девушка и, взяв с голой груди своей золотую фигурку, поцеловала ее. – Это грибок, – сказал Чагин. – Я сейчас расскажу тебе, что делать. А еще лучше, давай-ка мы прямо сейчас этим займемся. Во-первых, – Чагин вытащил горшок с цветком из подставки, – мы поставим его на окно, на солнце. Тащи мне большую тарелку или лист бумаги, мягкую тряпочку, стакан воды. Земля сухая есть? А лимон? – У меня нет, но я спрошу у девчонок. – Отлично, – сказал Никита, осторожно вынимая цветок из горшка. – Вы его чуть-чуть подгноили. Слишком много воды, слишком мало солнца. – Я сейчас! – Анфиса с радостью выбежала выполнять поручение. Когда она вернулась с небольшим пакетиком сухой земли и двумя дольками лимона в салфетке, они вычистили и просушили салфетками горшок, заменили землю, протерли листики водой с добавлением лимонного сока, подрезали лишние побеги. Эта простая знакомая работа успокоила Чагина и, совершенно очевидно, увлекла девушку. – Ну вот, – сказал Никита. – Готово. Должно помочь. Если грибок не уйдет, я попрошу жену привезти одно очень хорошее средство, и все будет, как вы тут говорите, «премиальненько»! Так? – Так, – сказала Анфиса грустно. – А вы женаты? – Женат, – сказал Никита, почему-то испытывая чувство вины. – Но это не помешает Флоренс Найтингейл быть самым нежным цветком в Белом доме. Смотрите и инджойте! Анфиса поняла шутку и улыбнулась. – Знаете, – вдруг тихо сказала она, – тут многие ждали вашего приезда. И я тоже. – Почему? – спросил Чагин, тоже понизив голос. – Я хотела спросить, у вас там, в Тихом мире, много людей живет? – Много. Гораздо больше, чем здесь. Просто живут они не в такой тесноте. – А вы были в других городах? В других странах? Что там? Тоже живут люди? Какие они? – Я был только неподалеку. Тверь, Тула, Ярославль. Везде спокойно и чисто. Девушки, как ты, носят живые цветы в волосах. – А как вы думаете, можно там у вас узнать что-нибудь про моих родителей? – Они исчезли после Переворота? – спросил осторожно Чагин. – Да, а откуда вы знаете? – Да так. Ты не единственная. – Значит, можно? Вы сможете? Или кого-нибудь из ваших друзей сможете попросить, если сами заняты? Я могу заплатить. – Я попробую, – сказал Чагин. – А платить никому ничего не надо. Послушай, Анфиса, как ты думаешь, почему Лева убежал, когда увидел меня? Он всегда был таким странным? – В общем-то да, но… Оглянувшись на дверь, девушка подошла к Чагину и потянулась к нему губами. Чагин отшатнулся. – Не бойтесь, – сказала Анфиса. – Наклонитесь. Я хочу вам кое-что сказать на ухо. Чагин наклонился. – Говорят, – горячо и влажно зашептала ему в ухо Анфиса, – говорят, у него месяц назад забрали ребенка. – Кто? Зачем? – Не знаю. Я вам ничего не говорила. Хорошо? – Конечно, – ответил Чагин. Через полчаса снова появился Теоретик. – Вы все материалы посмотрели? – спросил он Чагина. – Да, пролистал. – А квазигеймы? – Не успел. – И-мейл? Чагин пожал плечами. – Вы знаете, что мне в конце рабочего дня нужно подавать рапортичку, какой объем работы мы с вами проделали? И если я не доведу до вас всего, что есть в плане, то… – Лева, извините, – остановил его Чагин. – Я понял. Я вас не подставлю, не бойтесь. Скажите мне лучше вот что. Вы говорили, родители некой Анжелы… Теоретик сделал страшную гримасу, засигналил руками, и Чагин замолчал. – Да, я говорил, что родители могут менять имя ребенка по своему усмотрению, это, кстати, в розовой папке, тоже не мешало бы ознакомиться, – затараторил Лева и вдруг бросился на пол. С ловкостью, удивительной для его возраста, уперся слабенькими пухлыми ручками, прижался к полу и посмотрел в щель под перегородкой. Отжался и вскочил, запачкав и не отряхнув брюки. Взял лист чистой бумаги, положил его перед Чагиным и быстро, корявым почерком, написал: «Она там. Притаилась. Вы поняли? Кивните». |