Онлайн книга «Навозный жук летает в сумерках…»
— Да. — Тогда начнем? — Конечно! — Я бы хотела играть белыми, если ты не против. — Нет, пожалуйста. — Я начинаю… так, посмотрим… я хожу конем gl и ставлю его на f3. — Так… gl на f3… Интересное начало! В трубке раздался смешок. — Ты считаешь? Что ж… Ходи. Или хочешь подумать? — Я хотел бы немного подумать. — Это разумно. Я позвоню позже. Тогда до скорого, Давид! — До свидания. Юлия повесила трубку. Разговор казался каким-то нереальным, но при этом очень важным. Давид медленно опустил трубку. Он увидел Аннику и Юнаса, которые спускались по лестнице. — Где ты так долго был? — Юнас нервно жевал «салмиак» и готов был лопнуть от нетерпения. — Звонила Юлия, — ответил Давид. — Что она хотела на этот раз? — Играть в шахматы. — Что? Давид повторил: да, Юлия хотела сыграть с ним в шахматы. — В шахматы? С тобой? По телефону? — Да, а что тут такого? Думаешь, я не умею играть в шахматы? — Нет, но это же бред какой-то, — Юнас пожал плечами. — Ладно, теперь мы идем наверх открывать шкатулку! — сказал он и побежал вверх по лестнице. И вдруг на первом этаже начали бить часы, старые напольные часы. Они бесперебойно ходили с тех пор, как их растряс поезд, но бить еще не били. Во всяком случае, дети этого не слышали. Часы пробили восемь раз. Восемь легких, почти боязливых ударов. — Странно, — сказал Давид. — Что это может означать? — Пошли! — нетерпеливо закричал Юнас с чердака. — Как красиво бьют, — сказала Анника. — Как живые… Анника постепенно привыкала к этому дому. Страх перед неизвестным прошел. Ей казалось, что шкатулку наверняка можно открыть. Ведь должен же быть во всем этом какой-то смысл. Поднявшись в летнюю комнату, ребята сразу подняли половицу и вытащили шкатулку. Они поставили ее на стол у окна. Под липами уже сгущались сумерки. Ребята напряженно смотрели на ключ в замке. Давид повернул ключ, замок легко поддался. Дети переглянулись, их глаза блестели. Кто откроет шкатулку? — Я! — сказала Анника и положила руку на крышку. — И не страшно тебе? — зловеще произнес Юнас. — Кто знает, что таится в этой… Но Анника уже подняла крышку! — Ну-у… всего лишь стопка писем! — разочарованно произнес Юнас. Он явно ожидал увидеть сокровища: золото, серебро, драгоценные камни… — Ничего себе — «всего лишь»! — ответил Давид. — Смотрите! Зеркало! — Анника встретилась взглядом с Давидом в тусклом зеркале на внутренней стороне крышки. Юнас снова оживился. Ему вдруг пришло в голову, что в письмах могут содержаться тайные карты, документы и указания, как найти тайник с сокровищами. На самом верху стопки лежал небольшой свиток. Дети развернули его и увидели, что он весь исписан старинным изящным почерком, довольно неразборчивым. Но Анника сказала, что попробует прочитать. — Читай вслух! — сказал Давид. И Анника начала: «Сегодня 30 июня 1763 года. Часы внизу только что пробили восемь…». Анника замолчала и посмотрела на Давида. Ведь сегодня тоже тридцатое июня, и они только что слышали, как часы пробили восемь… Юнас вытаращил глаза. Вот это да! Он включил магнитофон. Письмо надо было зачитать для репортажа. Листок в руке Анники дрожал. Собравшись с духом, она продолжила: «Я сижу у окна. Цветут липы, и мне так хочется открыть окно и вдохнуть их аромат, но сейчас у меня нет сил. Я знаю, что мне недолго осталось. Но я спокойна. На столе передо мной шкатулка, которую смастерил Андреас на мой четырнадцатый день рождения. Когда в зеркале на крышке я встречаю свой собственный взгляд и вижу свое отражение, я думаю об Андреасе и мечтаю, чтобы зеркало запечатлело мое лицо и чтобы в один прекрасный день мои глаза встретили бы взгляд того, кто найдет и откроет эту шкатулку. Как бы я хотела увидеть глаза этого человека, узнать его сердце и характер, ибо то, что я оставляю в этом тайнике, бесконечно мне дорого. В шкатулке лежат письма, в которых Андреас изложил свои мысли, и это очень важные мысли. Но их время еще не пришло. Посему я надеюсь, что нашедший письма будет жить в иную эпоху, которая сможет по достоинству оценить его идеи. Но если случится вдруг так, что письма увидят свет в эпоху столь же неразумную и нещадную, как моя, то пусть нашедший, не раздумывая, положит их обратно в шкатулку и спрячет куда-нибудь. Здесь не все письма принадлежат перу Андреаса — некоторые написаны его сестрой, моей дражайшей подругой, Магдаленой Ульстадиус. Не зная, как лучше сохранить ее письма, я положила их в шкатулку вместе с письмами Андреаса. И, наконец, хочу привести здесь слова, которые часто повторял Андреас: «Все живое взаимосвязано». Он просил меня как следует их обдумать и никогда не забывать. Он не знал, что и мертвые тоже живут. Дни мои сочтены. Но наш цветок будет жить, хотя скоро меня, так же, как Андреаса, не будет в живых. Вот последние слова, которые выведет моя рука и которые произнесут мои губы: я всегда, всегда любила Андреаса». Анника закончила читать, и в маленькой комнате стало тихо. Последние слова дались ей нелегко, она была растрогана и чуть не плакала. — Возьми «салмиак», Анника, — сказал Юнас, чтобы ее утешить, и, как ни странно, Анника взяла одну конфетку и положила в рот. — Анника, а письмо не подписано? — спросил Давид. — Там не сказано, кто его написал? — Сказано… — Анника кивнула и вытерла слезы. — Там написано… что ее зовут Эмилия, — едва слышно прошептала она. Даже Юнас был потрясен. — Не может быть! Жуть какая! Ведь это имя, которое Давид услышал на пленке! Похоже, мы впутались в какую-то историю! Анника слегка улыбнулась и снова вытерла глаза. — Я это предчувствовала и немного боялась. Но назад пути нет. Остается только двигаться дальше. — Да, назад пути нет, — медленно повторил Давид. — Может, посмотрим остальные письма? — предложил Юнас. Они переставили шкатулку на пол и зажгли свечку, чтобы всем было видно. Давид посмотрел на Аннику и Юнаса и неуверенно улыбнулся. — Выходит, мы втроем — ты, Анника, я и Юнас — должны решить, пришло ли время для идей Андреаса. |