Онлайн книга «Скажи миру – «нет!»»
|
При знакомом табуне Конь гулял по воле! При знакомом табуне Конь гулял по воле!.. – Хорошо поют, – заметил Басс, извлекая свои гусли. – Ну что? Пока мясо жарится? – и, не дожидаясь согласия: Корабли постоят И ложатся на курс. Но они возвращаются сквозь непогоду… Не пройдет и полгода, Как я появлюсь, Чтобы снова уйти, чтобы снова уйти на полгода… Я удивился, увидев, как начал подпевать Иван, причем по-русски, широко раскрыв глаза и довольно красиво: Возвращаются все, Кроме лучших друзей, Кроме самых любимых и преданных женщин… Возвращаются все, Кроме тех, кто нужней… Я не верю судьбе, я не верю судьбе, а себе — еще меньше… И мне хочется думать, Что это не так, Что сжигать корабли скоро выйдет из моды… Я, конечно, вернусь — Весь в друзьях и в мечтах… Я, конечно, спою — не пройдет и полгода… …– Ты откуда знаешь Высоцкого? – спросил я Ивана. Болгарин пожал плечами: – Отец любит… любил… любит. – Ясно, – кивнул я. А Андрей уже снова подначивал Басса: – Игорь, давай эту, – он напел: – «Не хватило чуть-чуть нам попутной погоды…» – Понял, сейчас. – Басс положил перед собой котелок: – Рубли и валюту кидайте сюда… Не хватило чуть-чуть нам попутной погоды… Все пороги прошли, вроде все позади, — Просто слишком везло нам все время в последние годы, Но тревожное чувство невольно копилось в груди… Он помолчал, глядя в огонь, особенно яркий в сгущающихся сумерках, и продолжал, перебирая струны: Но когда меж озер запетляла красавица Хета, Гальку разных пород в Ледовитый неся океан, Ураганным порывом промчалось таймырское лето, Первый снег опустился на плечи седых Путоран. Норд завыл и закрыл горизонт облаками, Бьет дождем по стеклу и гудит, как орган. Среди топких болот затерялась фактория Камень. Мы на ней пятый день. Пятый день – ураган. Тяжело ожидать, если день тот не первый, Если завтра опять не отправимся в путь. Все устали. Уже начинают пошаливать нервы… Не спешите, друзья, потерпите, ребята, чуть-чуть… [47] …Стемнело совсем, звезды перемигивались почти во все небо, только на севере, где-то над хребтами Кавказа, похоже, шел дождь. Но ветер дул на запад, и я, пиная в ручей камешки, лениво подумал, что тучи снесет в Черное море. Наш лагерь все шумел, хотя многие уже спали, но этот шум мне не мешал. Я отошел к концу гряды, на которой мы остановились, – тут тропинка вновь уходила в лес, заплетенный кустарником, через который нам придется продираться завтра. Далеко-далеко впереди, в неразличимой тьме, тоже горели костры – россыпью, штук шесть. Как это обычно бывает ночью, я не мог понять, сколько до них. Могло быть и двадцать, и пятьдесят, и больше километров по прямой. Интересно, кто это, подумал я, вглядываясь в огни… и вдруг меня охватило странное, захватывающее дух чувство – как в парке, когда кружишься на «Ветерке». Огни надвинулись с бешеной скоростью… или нет, это даже была не скорость, а… не объяснишь словами, просто я вдруг увидел эти костры так, словно оказался рядом с ними, чуть сверху. Точнее не скажешь. Я почему-то не испугался и не удивился, а просто рассматривал людей у костров. И высокого мальчишку с длинными светло-русыми волосами, нижняя часть лица которого была закрыта жесткой кожаной маской. Мальчишка стоял, уперев согнутую ногу в пенек и положив руки на рукоять длинной шпаги, поставленной у носка другой ноги. Руки почти до самых локтей были закрыты крагами, на которых поблескивал металл. Он поднял глаза. Встретился со мной взглядом. И мне показалось, что я упал с высоты не меньше трех метров… – Олег, Оле-ег… Голос был негромким, а вот хлопки по щекам – довольно ощутимыми. Я открыл глаза и различил над собой лицо Джека. Я сел, придерживая рукой затылок. С трудом ворочая языком, спросил: – Что со мной было? – Это интересный вопрос, – заметил Джек, садясь рядом. – Подошел я спокойненько к краю тропинки по своим делам. Сделал их, поворачиваюсь – а там ты валяешься. Ты откуда упал? – Упал? – Я посмотрел в сторону далеких костров, оперся ладонями о теплую землю. – А, да… упал… Джек, – я повернулся к нему, – «вилька, полька, тарэлька пишутся бэз мягкого знака. Сол, фасол, антрэсол пишутся с мягким знаком. Дэти, запомнитэ это, ибо понять это нэвозможно!» – Чего? – Джек свел брови. – Ты, когда падал, головой не?.. – Он заглянул мне в глаза. – Не знаю, – признался я. – Я вообще не знаю, падал ли… и откуда… Джек, ты случайно никогда не видел такого приметного парня… – Приметного? – англичанин улыбнулся. – Ты что, решил поменять ориентацию? – Нет, я ее потерял, – признался я. – Парень в маске. Вот тут, на нижней части лица… Ты что, Джек?! Этот возглас вырвался у меня непроизвольно. Джек существо крайне флегматичное, именно по-английски. Но за какую-то секунду его лицо изменилось резко и жутко. На нем отпечатался такой ужас, словно Джек увидел что-то иррационально чудовищное. Непредставимо страшные по силе пальцы англичанина, словно стальные клещи, впились в отвороты моей куртки, защемив кожу. – В полумаске?! – Джек перескочил на английский. Я рефлекторно попытался вырваться – просто от охватившего меня страха, – но ничего не вышло, Джек держал меня, как в тисках. – В полумаске?! – повторил Джек. – У него длинные русые волосы и глаза… глаза, как у Ангела Света?! – У к-к-кого? – пробормотал я. – У Люцифера!!! – рявкнул Джек, тряхнув меня. – Где, где ты видел его?! Он здесь?! – Он у тех костров. – Я указал рукой и, когда Джек посмотрел в ту сторону, рывком сбил его захват. – Пусти! – Извини… – Джек с трудом переводил дыхание. – Как ты смог его увидеть у тех костров? – Я не знаю! – огрызнулся я. – В том-то и дело, что не знаю. Я стоял здесь. Смотрел на костры. И вдруг словно оказался рядом с ними. Там был этот парень. Мне кажется – он тоже видел меня, хотя все это глупость… – Это не глупость… – процедил Джек. – Это совсем не глупость… Скажи, он выглядел так, как я сказал? – Ну… да. – Я пожал плечами. – Правда, насчет глаз – не знаю, я не видел, какие глаза у Люцифера. |