Онлайн книга «Скажи миру – «нет!»»
|
– Ну что, достукался?! Раньше надо было выходить, а ты все ныл, блин, чего-то дожидаться призывал… Дождались! Что теперь – ждать, пока лед сойдет?! – И подождем, – абсолютно невозмутимо отозвался Саня. – Куда лететь? – Ах, куда лететь… – Но между ними встал Вадим. Ругань руганью, а половодье нам и в самом деле отрезало путь вперед. Снега в этих местах почти не осталось (разве что в низинах он лежал бело-черной пористой массой), мы шли по раскисшей земле, готовой проклюнуться сплошной щетиной травы. Над нами тянулись и тянулись на север бесконечные косяки птиц. Сергей успокоился, напоследок нежно обложив Саню «саботажником». Плюнул и пошел, подсел к своей Ленке, которая немедленно начала его утешать. – Можно попробовать по льдинам, – сказал, подойдя ко мне, Арнис. Я даже не посмотрел на него: – Бредишь… – Думаешь, не перейду? – Думаю, перейдешь. А я не перейду. И еще много кто не перейдет… Нет, правда, задержались мы, – с досадой вырвалось у меня. Я повернулся и крикнул: – Разбиваем лагерь, черт с ним!.. …Если и есть на свете неудачное время для разбивки лагерей – это вот такая весна. Мы нашли местечко в роще недалеко от того места, где берег поднимался кручей – тут можно было не бояться внезапного разлива. Зато некуда было деваться от все еще холодного весеннего ветерка. Впрочем, другим плюсом было наличие в рощах огромного количества смолья, жарко горевшего даже в сыром состоянии, и мы недолго думая запалили два линейных костра метров по десять длиной в десяти шагах друг от друга, между которыми и обосновались. Костры жрали гигантское число коряжин и сучьев, зато между ними было тепло и стало почти сухо. Я отправил несколько человек на охоту и объявил привал. Подобные мероприятия у нас уже неделю как начинались с сушки сапог и одежды. Занудное, но необходимое дело. Мне иногда становилось дурно при мысли, что мы могли полениться и не продубить кожу для одежды и снаряжения, – что сейчас с нами было бы… Танюшка подсела ко мне, и мы закутались в плащ, подаренный мне Бориславом. Я приобнял девчонку, она с удовольствием привалилась к моему плечу. В последнее время это у нас получалось абсолютно естественно, так же естественно, как поцелуи; шли, шли, шли, переглянулись, остановились, поцеловались, пошли дальше. – Весна, – сказала Танюшка. – Только прохладненько, – заметил я. – Все равно весна, – упрямо сказала Танюшка, и я кивнул: – Конечно, весна. В Зурбагане, в бурной, дикой, удивительной стране, Я и ты, обнявшись крепко, рады бешеной весне. Здесь весна приходит сразу, не томя озябших душ, — В два-три дня установляя благодать, тепло и сушь. Здесь в реках и водопадах, словно взрывом, сносит лед; Синим пламенем разлива в скалы дышащие бьет. Здесь ручьи несутся шумно, ошалев от пестроты; Почки лопаются звонко, распускаются цветы. Если крикнешь – эхо скачет, словно лошади в бою; Если слушаешь и смотришь – ты и истинно в раю. Здесь ты женщин встретишь юных с сердцем честным и прямым, С дружбою верною и вечной, взглядом твердым и простым. Если хочешь быть убийцей – полюби и измени; Если хочешь только дружбы – просто руку протяни. Если хочешь сердце бросить в увлекающую высь — Ты глазам лучисто-серым покорись и улыбнись… – Грин, – негромко сказала Танюшка, все это время тихо-тихо слушавшая. – Рассказ… ой, не помню, как называется… Про кругосветное путешествие на пари. Помню, что главного героя зовут Седир, Жюль Седир… Ты же не любишь Грина? – Ну, кое-что я все-таки читал… – А зачем? – Танюшка чуть извернулась и заглянула мне в лицо. – Эй, не отворачивайся! – Потому что тебе нравится, – ответил я, глядя ей прямо в глаза. Мимо прошли Колька с Валькой – оба босиком, в подкатанных штанах. Колька, указывая на видневшееся ниже по течению на нашем берегу серое пятно тумана, сказал: – А все-таки интересно, что там такое, в этих кляксах? Я окаменел. Танюшка тревожно посмотрела на меня. Но эпизод продолжения не имел. – Э-э-эй! – услышали мы вопль. Все головы разом повернулись в сторону крика; по склону прыжками поднимался Бэн – несся так, словно за ним гнались, и один – без Сани и Сморча. Мы, собственно, и подумали, что на них напали, и, вскочив, схватились за оружие, но Бэн, мотая одновременно головой и руками, выдохнул: – Саня… мост… подвесной… * * * Мост и в самом деле был подвесным – полная дичь на равнинном Дунае. Но тут помогли три островка, цепочкой тянувшиеся наискось к течению. Мост, собственно, состоял из четырех раздельных секций-мостов, перекинутых какими-то трудягами с острова на остров и сделанных из вечной лиственницы и столь же вечных канатов крапивного волокна. Джек тоже не знал, кто его строил, и вообще впервые видел этот мост, хотя по этим местам хаживал. – Ну что, – решился я, – будем переправляться? И первым ступил на скрипящий, раскачивающийся настил. Высоты я никогда не любил. Точнее – боялся. Но на свете есть много вещей, которых ты боишься, а все равно делаешь. Это я уяснил еще в младших классах. Белую угловатую массу с ревом, треском и грохотом несло метрах в пяти у меня под ногами. Оттуда дышало холодом, льдины ползли друг на друга, раскалывались и падали. Вид был величественный и жуткий. – Кра-со-ти-ща-а! – проорал шедший следом Север. – Смотри, как пре-о-от! – Ага, вижу… – процедил я еле слышно. И тут же застыл, вцепившись руками в жесткий канат и открыв рот. Арнис шел по льдинам. Литовец прыгал почти непрерывно – чуть ли не по ребрам шевелящихся чудищ, лишь иногда останавливаясь передохнуть на крупных и более-менее устойчивых кусках. Потом вновь и вновь бросал вперед свое сильное, послушное тело. – Чертов кретин… – выдохнул Север. – Что он делает?! Уже не задумываясь о своем страхе, я опрометью бросился вперед. На втором острове едва не сломал ногу, с маху влетев между двух бревен, перемазался в какой-то черной жиже… На четвертом проеме чуть-чуть не ухнул в дыру на месте отсутствующей доски – перелетел прыжком в последний момент… Короче, на берегу я был раньше Арниса и даже на месте не мог устоять – ждал его, пританцовывая то на одной ноге, то на другой. Арнис подошел минут через десять – уже когда на берегу возле меня толклись еще человек семь наших. Прыгнул к нам с безмятежной улыбкой – и я немедленно схватил его за плечи: – Ты что, рехнулся?! – заорал я. – Тебе жизнь не дорога?! Одним ловким движением литых плеч боксера Арнис ушел из моих пальцев. И очень-очень спокойно сказал: |