Книга Скажи миру – «нет!», страница 93 – Олег Верещагин

– Тогда это было необходимо, – сказал он, пожимая острыми плечами под такой же, как у меня, кожаной курткой. – Сейчас ты действуешь, как благородный рыцарь, борющийся с несправедливостью. А платить своими жизнями придется нам! Остановись, Олег.

– Защищайся! – рявкнул я, выхватывая палаш. Саня вскочил, но на него навалились Сморч и Олег Фирсов, а Бэн испуганно закричал:

– Не надо, Сань!

Я тоже не успел взмахнуть клинком – мою руку выше запястья обвил хлесткий ремень, рванул – и я увидел Вадима, тянущего на себя кистень. Он спокойно-иронично улыбался:

– Олег, тихо, ты что? Успокойся…

Опомнившись, я вбросил в ножны палаш и, шире расставив ноги, сунул большие пальцы за ремень. Санек остыл еще быстрее – по крайней мере внешне.

– Вы обещали выполнять то, что я скажу, – с расстановкой, тяжеловато произнес я, глядя себе под ноги. Потом вскинул голову: – Но я не стану вам об этом напоминать. Не буду говорить, как князь, и… – я сделал над собой усилие, – …прошу прощения за то, что вообще говорил с вами в таком… приказном тоне. – Я думал, что кто-нибудь подаст реплику, но все молчали, глядя на меня. – Тогда давайте так. Давайте голосовать, как мы это всегда делали. Вече – так вече! Ставлю на голосование вопрос об активных действиях против Нори Пирелли по прозвищу Мясник. Просто потому, что он хуже любого урса и возомнил себя крупным работорговцем и удельным князьком. Мне не нравится то, что рядом со мной такой же мальчишка, как я, торгует другими мальчишками и девчонками. Вот мое обоснование, и я первым поднимаю руку за то, чтобы уничтожить Пирелли, как мы с Лешкой Званцевым уничтожили Марюса. Теперь пусть говорят остальные. – Я сел, и Танюшка пожала мне локоть.

– Ты молодец, я с тобой, – щекотнул мне ухо шепот. Я благодарно улыбнулся.

– Я за нападение, – встал Вадим. Санек ожег его взглядом, но Вадим невозмутимо продолжил: – Мне хочется поразвлечься. Ничего больше я объяснять не собираюсь.

Я не очень ему поверил и даже встревожился. Вадим всегда был себе на уме и очень часто за словами прятал двойной, а то и тройной смысл. Впрочем, я не додумал. Поднявшись, Танюшка сказала:

– Я с Олегом.

– Кто бы сомневался, – буркнул Саня.

Танька спокойно парировала:

– Естественно.

– Я против, – отвернувшись от нее, бросил Саня.

– Я за, – коротко сказал Арнис, даже не вставая.

– А я против, – покачала головой Ленка Власенкова. И добавила в ответ на удивленный взгляд Олега Крыгина: – Не считайте меня бессердечной, просто нам лучше в это не соваться.

– Я тоже против, – вздохнула Ленка Черникова.

– Я за, – кивнул Игорь Мордвинцев.

– И я, – поднялся Север. – Тут Саня сказал, что Олег играет в рыцарей. Не вижу в этом ничего плохого, кстати.

– Я как Саня, – помотал головой Бэн.

– А я – как Сергей, – извиняющимся тоном оповестила Ленка Чередниченко.

Сережка тряхнул светлым чубом:

– Я за драку!

– И я за драку, – сообщила Наташка Мигачева, обычно молчаливая, как пень.

– Я… – Сморч потер лоб. Видно было, что ему хочется подраться, но пойти против мнения Сани он не мог. – Я против, – с усилием выдавил наконец Сморч.

– Я тоже, – неожиданно сказал Андрей Альхимович.

Сергей не выдержал:

– Приехали!

– Не хочу новых похорон, – прямо отрезал Андрей.

– Я тоже против поэтому, – присоединилась Олька Жаворонкова.

– И я против, – глядя в огонь, Колька Самодуров ничего не стал объяснять.

– Я за, – подняла руку Ирка Сухоручкина.

Кристина Ралеска тоже подняла ладонь:

– Мне не нравится рабство. Я за бой.

– Я против, – отрезал Олег Фирсов.

– А я за, – одновременно с ним сказала Наташка Крючкова.

– Я с Колей, – подала голос Валька Северцева. Брат покосился на нее и чуть скривил губы.

– Я за. – Игорь Басаргин вскочил. – Мы должны помогать творить справедливость в этом мире, понимаете?!

– Я тоже за, – раздумчиво произнес Олег Крыгин.

– Против, – коротко отрезала Наташка, сестра Сани.

– Против, – так же коротко сказал Андрей Соколов.

– Я тоже не хочу драться не с урса, – покачал головой Богуш.

– Я за бой, – заключил Джек Сойер.

– Пятнадцать «за», тринадцать – «против», – тут же подвел итог Вадим, все это время, оказывается, считавший голоса.

– Небольшой перевес, – тихо пробормотал я, снова поднимаясь: – С голосованием все? Теперь позвольте мне сказать. Те, кто не хотел идти, могут не идти. Я никого не собираюсь тащить насильно.

Наступило молчание. В тишине хмыкнул Санек. А Андрей Альхимович покачал головой:

– Ну уж нет. Идти, так всем. Всем, Олег. Иначе ни к чему было затевать голосование.

* * *

Джек Сойер пил возле ручья, когда я, подойдя сзади, тронул его за плечо. Англичанин повернул узкое лицо и коротко улыбнулся.

– Если бы ты проголосовал против, была бы ничья, – тихо сказал я. – Я был уверен, что ты не захочешь драться.

– Нас никто не гнал в тот поход, в котором погибли мои друзья, – тихо сказал Джек. – И мы не искали выгод. Мы просто хотели справедливости… Тот парень, Александер, назвал тебя рыцарем, чтобы оскорбить. Но я бы не оскорблялся. Это скорей похвала.

– Спасибо, – я пожал ему запястья. – Спасибо… Ты не видел, где Танюшка?..

…Мой палаш и корда Татьяны столкнулись с коротким лязгом. Тонкий легкий клинок опасно засвистел, плетя плотное кружево ударов. Улучив момент, я сильным толчком в основание клинка вышиб корду из рук Татьяны и, перехватив ее запястья, притянул девчонку к себе. Луна освещала нас; со стороны костра еще слышалась перекличка самых неугомонных.

– Ты не жалеешь, – засмеялась Татьяна, – это хорошо, ведь и в бою не жалеют!

– Ты пошла со мной только потому, что это – я? – Я держал ее запястья крепким хватом, хотя она и не вырывалась.

– А этого мало? – тихо спросила она.

Я упрямо покачал головой:

– Мне бы не хотелось, чтобы ты одобряла мои ошибки из-за того, что они – мои.

– Тут не было ошибки. – Она заглядывала мне в глаза, и из ее зрачков смотрела луна. – Я не хочу говорить избитые слова, но в жизни должен быть смысл. Даже в бессмысленной и заведомо обреченной. Мы все равно погибнем, так к чему бежать и прятаться? Лучше быть таким, как Джек, – сражаться с врагом и встречать опасность лицом к лицу… – Я с уважением смотрел в лицо своей подружки, а она продолжала: – Если есть выбор – быть трусихой или рыцарем, – я предпочту быть рыцарем. Даже если это выглядит глупо… – Она подняла свободную руку и коснулась моей щеки: – Помнишь, ты мне говорил про одну книжку Астрид Линдгрен? Там двое братьев сражаются со злом, и один спрашивает другого, почему тот идет в бой, если мог бы спокойно сидеть дома, не рискуя жизнью? А тот отвечает: «Чтобы быть человеком, а не комком грязи».