Онлайн книга «Дело о картине Пикассо»
|
В общем, в итоге все обошлось, но с тех пор особого энтузиазма в поиске потеряшек за сотрудниками Агентства не наблюдалось. Однако я обещала Марине… Пришлось отменять поход к Жеке. — Какая жалость, роднуля, — запричитал Женька. — А я только сегодня хотел тебе одного парнишу показать. У Феклы в мужском зале такой клиент появился: ноги, походка… Хотел с тобой посоветоваться… — Жека, а не боишься, что отобью? — Фу на тебя! — Да ладно, шучу, — рассмеялась я. — Мы с тобой, подружка, никогда не пересечемся. А я завтра забегу. — Давай, в любое время — без записи. У меня такая кассета с Борей Моисеевым появилась — закачаешься… * * * Отрыдав положенное и выпив всю нашу валерьянку, посетительница наконец смогла что-то внятно объяснить. У нее, Юлии Николаевны, есть в Самаре любимая подруга — однокурсница Алла. После Политеха они виделись всего несколько раз, но постоянно созваниваются, знают все друг о друге. В Самаре Алла вышла замуж, у нее родилась дочка. И вот девочка выросла и решила учиться в Питере. Поскольку Юлия Николаевна не замужем, а квартира, оставшаяся ей от родителей, весьма вместительна, то она сама и предложила Алле: пусть Оленька на время учебы поживет у нее. «Может, и ты тогда скорее ко мне в гости выберешься», — смеясь, сказала она подруге. Порешили. И вот вчера Оля приехала. Оставила вещи и тут же помчалась в свой институт. Из института позвонила и сказала, что обо всем договорилась в деканате: завтра ей нужно сдать деньги на коммерческом отделении и вопрос с зачислением будет решен (экзамены она сдала уже в своем городе — в филиале питерского института). — После меня она еще перезвонила Алле в Самару, — снова вытерла набежавшие слезы Юлия Николаевна, — и после этого — пропала. Ко мне домой она не вернулась… Мы помолчали. — В милиции были? — спросила я. — Не берут заявление, — сглотнула женщина комок. — Говорят, у этих молоденьких девочек есть такая особенность — исчезать на день-два и появляться, когда сами захотят. Они просто не знают нашу Оленьку… — Ну вы, извините, ее тоже до этого ни разу не видели, — вставила я. — Это не важно. Я знаю Аллу. И верю ей. Оля — тихий, домашний ребенок. Она, понимаете, не такая, как вы…— Юлия Николаевна выразительно глянула на разрез моего мини-платья и покраснела. — Извините… Ей ведь нет еще и семнадцати, в октябре только исполнится. Я пропустила мимо ушей ее реплику. Я представила себе эту Олю — провинциальную тихоню, которая элементарно просто, выбравшись из-за маминой печки, могла забрести с новыми подружками куда-нибудь в ночной клуб, потом — в гости. Хотя… Все могло быть и не так. — Я не хочу вас обидеть… Она — не наркоманка? — Ой, что вы! — замахала женщина руками. — Она даже не курит. Я понимала, что Юлия Николаевна, не знавшая Олю лично, могла завышать ей оценки, но женщину по-человечески было жалко: подруга присылает ей единственного ребенка, а тот исчезает. — Деньги за учебу были при ней? — уточнила я. — Да, — кивнула женщина. — Она думала, что в тот же день придется платить. А вы что думаете?.. — Я ничего не думаю. Я пока просто спрашиваю. Здесь каждая деталь может играть важную роль. Эта фраза успокаивающе подействовала на просительницу. Она уважительно посмотрела на меня, впервые обвела взглядом кабинет. Потом как-то очень долго задержалась взглядом на фотографии в рамочке, стоящей на соседнем столе: Аня и Вовка Соболины с маленьким Антошкой гуляли по дорожкам Павловского парка. — Кто это? — не к месту спросила женщина. — Мои коллеги. Главный репортер и главная розыскница Агентства. Семья Соболиных. От этих высоких титулов, которыми я наградила ребят, Юлия Николаевна еще больше присмирела и даже носом перестала шмыгать. — Ну, пожалуй, я все у вас спросила. Теперь давайте фотографию вашей Оли. — Да в том-то и дело, что у меня ее нет, — снова расстроилась женщина. — Как нет? — Так получилось, что Алла за эти годы прислала мне всего пару фотографий дочери, но там она еще дошкольница. — Ну и как же мы будем искать вашу Олю? — А по приметам — нельзя? — Может, лучше у матери срочно фото получить? — Ой, что вы! Алла же ничего еще не знает! Ну как мне, посудите, ей такое сказать? — Да ведь такое же не скроешь! — У Аллы, к счастью, нет домашнего телефона, а с работы и от соседей она не может звонить часто. Вот я ей пока и говорю, что Оля либо в институте, либо уже спит, уставшая… Только на вас и надежда, Светлана Аристарховна! Да, ситуация. Спасибо вам, Марина Борисовна, удружили. Я выразительно глянула на Агееву. Та моментально уткнулась в монитор своего компьютера. Вот уж поистине: кто людям помогает, тот тратит время зря. Юлия Николаевна, увидев мое недовольное лицо, стала быстро описывать Олю: — Маленькая такая, худенькая. Темные короткие волосы, темные глаза… На этом приметы заканчивались. Особых — не было. — Ну не знаю…— Я закурила. — Полгорода таких девушек. Может, она на кого-нибудь похожа? Ну на певицу, на актрису. На Анжелику Варум, например, или на Зару? — Похожа, — с готовностью подхватила Юлия Николаевна. — Вот на эту карточку, — и она кивнула на семейное фото Соболиных. — Что — на всех сразу? — Нет, — смутилась посетительница. — На девушку. Она, правда, здесь в профиль и старше Оли. Но сходство есть. Такая же незащищенная… Да, хорошие «особые приметы». * * * Посетительница засобиралась. Я за ее спиной показала кулак Агеевой и, простившись, отправилась в свой кабинет за сумочкой: мы договорились пообедать вместе с моей новой подружкой Асей. Но в кабинет в поисках Соболина заглянул Обнорский. Я вспомнила наш утренний разговор, поправила ремень на своем сером платьице и прошлась вокруг Андрея: — А так — хорошо? Шеф читал вчерашнюю информационную ленточку и глянул на меня поверх очков. — И так хорошо, и по-другому. Я же говорил: тебя ничем не испортишь, — и он снова уткнулся в текст. Я обиделась на такое откровенное равнодушие: сам же просил, чтобы я ходила в сером. Я села за компьютер, но уже через секунду не выдержала и глянула на Обнорского поверх монитора. — И вовсе я за тобой не слежу. — А что же ты сейчас делаешь? — рассмеялся Андрей. — Смотришь исподтишка, как я читаю информации, следишь за выражением моего лица, так? Разноса боишься? Зря. Хорошо вчера отработала кражу картин из военно-морского училища, молодец! Выкрутился, ничего не скажешь. Но я решила не сдаваться: |