Книга Дело о «красном орле», страница 44 – Андрей Константинов

— Слушаю вас, Глеб Егорович.

— Вы зря смеетесь, госпожа Лукошкина.

Я пришел, чтобы уличить вас в порче чужого — то есть моего — имущества, а именно моей «Нивы».

— У вас, то есть у вашей машины, отказали тормоза?

— Анна Яковлевна, не прикидывайтесь, вы прекрасно знаете, о чем идет речь.

— Не имею ни малейшего понятия.

— Да? Ну что ж, если вам хочется, то я расскажу: какой-то субъект, не далее как два дня назад, острым предметом нацарапал на капоте моей машины слово из трех букв! Нечего хихикать, Родион, это было слово «Ура». Я предполагаю, что это — низкая месть недостойных людей за то, что я, радея о пользе Агентства, заставил усовершенствовать компьютерную сеть. В результате не обошлось без мелких погрешностей: у некоторых сотрудников пропали их файлы. Документы пропали у Каширина, Соболина и у тебя. — Спозаранник сделал выразительную паузу.

— Ну и что?

— Я справедливо предположил, что надпись мог сделать кто-то из вас. И последние события удостоверили меня в том, что это были вы, госпожа Лукошкина. Я обнаружил орудие, которым была сделана надпись.

Я не знала, смеяться мне или плакать.

— Какое еще орудие?

— Для продолжения расследования я вынужден был позаимствовать у вас косметическую принадлежность…

— Надеюсь, не тампоны «Тампакс»? — влез в разговор еле сдерживающий смех Каширин.

— Родион, если вы не в состоянии сообразить самостоятельно, то я поясняю: упомянутыми вами тампонами нацарапать что-то на капоте автомобиля невозможно. Если не верите — можете проверить. У Анны Яковлевны я взял пилку для ногтей.

Так вот, значит, куда пропала моя пилка!

А я уж думала, начинается склероз.

— А кто тебе разрешил без спросу брать чужую вещь?

— Я попросил знакомого эксперта исследовать ее, — не обращая никакого внимания на мой возмущенный тон, продолжал Глеб. — На ней обнаружились следы синего вещества, похожего на краску. Я делаю вывод, что надпись сделала ты, именно этой пилкой.

— Глеб, опомнись, что ты несешь! Зачем мне царапать твою машину?

— Это я хотел у вас спросить, госпожа Лукошкина. Зачем вам понадобилось портить мою «Ниву»? Моя версия такова — вы сделали это в отместку за утерянные документы. Что скажете?

Послушать наши дебаты в кабинет набилась уже масса народу.

— Глеб, своей пилкой я подпиливаю только свои ногти! У меня был синий лак, пилочка в нем и запачкалась. И вообще — если твой эксперт не в состоянии отличить автомобильную краску от лака для ногтей, значит, он просто недоучка и бездарь, а ты — настоящий параноик! — сгоряча брякнула я.

— Имейте в виду, Анна Яковлевна, действия, в которых я подозреваю вас, подпадают под статью 167 Уголовного кодекса — умышленное повреждение чужого имущества. К ним вы сейчас добавили еще и статью 130 — оскорбление. Не надейтесь, что это удержит меня от дальнейшего расследования! — Отчеканив эти фразы, Глеб твердой походкой своего тезки Жеглова вышел из кабинета. За ним, хмыкая и усмехаясь, разошлись остальные.

— Не расстраивайся, Анька, могло быть и хуже, — посочувствовал мне Родион Каширин. — Помнишь, как Глеб меня депремировал за то, что я ему в дверь ногой колотил? А «Ниву» свою он любит все-таки больше, чем дверь.

— Спасибо, Родион, считай, что ты меня утешил.

* * *

Вечером, по дороге домой, я заскочила в супермаркет. После ссоры со Спозаранником настроение упало до критической отметки. Нужно было срочно себя чем-то побаловать — например, каким-нибудь вкусным деликатесом. В холодильнике же было хоть шаром покати.

Стоя возле полок с баночками паштета, я решала, какой же выбрать — с ветчиной и грибами или птичье ассорти.

— Добрый вечер, Аня.

Обернувшись, я увидела Станислава. В руках он держал пустую инвентарную корзину.

— Здравствуй, Стас. Как ты здесь оказался?

— Так же, как и ты — ехал домой, проезжал мимо, зашел купить чего-нибудь к ужину.

— Судя по оставленному тобой номеру телефона, твой дом — на другом конце города. Как этот магазин мог прийтись тебе по дороге? Это, извини, рояль в кустах.

— Вообще-то я мог ехать откуда угодно и зайти в первый попавшийся магазин. Но тут, каюсь, ты права, виновен. — Стас шутливо склонил голову. — Я действительно ждал тебя возле твоего дома и увидел, как ты входишь в этот магазин. Решил пойти за тобой и сделать нашу встречу неизбежной.

— Зачем такие сложности? Ты же все равно собирался мне звонить.

— Знаешь, я, наверное, излишне самонадеян, но вчера мне показалось…

— Что тебе показалось?

— Когда мы прощались, ты, по-моему, была огорчена тем, что я не сделал попытки напроситься к тебе в гости. Анечка, ты была такой усталой, что я просто не решился…

— Вот еще, глупость какая. С чего ты взял, что я огорчилась? — смущенно перебила я.

— Я боялся, что сегодня ты откажешься от свидания, поэтому решил спровоцировать нашу встречу таким вот глупым образом, — закончил Стас.

Сердиться на его искренность было невозможно.

— Хорошо, считай, что провокация удалась. И что мы с тобой теперь будем делать?

— Выбор за тобой. Если хочешь, можем снова где-нибудь поужинать. Или, — тут Стас лукаво сверкнул глазами, — может, пригласишь на чашку кофе?

Собственно, я была не против. Но ведь кофе на двоих надо еще варить, а к нему что-нибудь подавать… Да и возвращаться в давно привычные стены не очень хотелось.

— А почему бы не сломать традиции и не сделать наоборот — пригласи ты меня к себе на чашку кофе.

Стас сначала смешался, потом улыбнулся:

— Анечка, я только «за».

Через пятнадцать минут, набив всякой всячиной два полиэтиленовых пакета, мы садились в джип Станислава. Оказалось, живет он действительно на другом конце города.

В его двухкомнатной квартире было достаточно уютно, но уютно по-особому, по-холостяцки. Никаких вазочек, скатертей, картинок и других милых женскому сердцу вещиц. Рационально и со вкусом обставленные комнаты: темная мебель, на полу — паласы.

Все неброско, никаких вызывающе дорогих вещей. Только в спальне в углу на специальном столике — огромный импортный музыкальный центр со всевозможными прибамбасами и несколько специальных стоек с кассетами и дисками.

— Ты так любишь рок? — спросила я, рассматривая корешки кассет.

— Я люблю разную музыку. В основном, рок и классику, — ответил Стас, появляясь из соседней комнаты.

Летнюю рубашку и костюм он сменил на темные брюки и безупречно чистую и отглаженную спортивную куртку. В руках он держал небольшой поднос, на котором стояли тарелочки с тонко нарезанными вкусностями и фруктами. Поставив поднос на низкий лакированный столик, Станислав снова удалился и вернулся с бутылкой вина и двумя бокалами.