Онлайн книга «Дело о заикающемся троцкисте»
|
— Почем вот этот, с жирком? — весело осведомился «полковник». — Вам на шашлычок или так, пожарить? — в тон ему пропела блондинка, увенчанная чем-то кружевным и кокетливым, вроде небольшого кокошника. — Жене, красавица! На поджарку. Продавщица аж зашаталась от «красавицы» и торопливо предложила: — За сто пятьдесят этот кусочек уступлю… Несмотря на то, что даже при самом разнузданном мотовстве «этот кусочек» не стоило брать и за сто тридцать, «полковник» с веселым удовольствием оглядел ее фигуру, и добродушно заметил: — Сама-то балуешься свининкой, любишь поесть… Блондинка не обиделась: — Да не ем я ее! Замучалась с диетами этими, а все как бочка! — она засмеялась и покраснела. — Ну? — удивился «полковник». — А моя за месяц двадцать кило сбросила — я сам не верил. А ведь была — ну чуть тебя пошире, ей-богу! А сейчас — вон свининку лопает и хоть бы хны, уже с год… Я просто физически почувствовал, как рыбка заглатывает наживку и мысленно поаплодировал «полковнику». Продавщица неслась к кидку, как пиранья на кусок свиного окорока. — Двадцать килограммов?! Да это как же? — Да насмотрелась рекламы по телевизору — то пояс ей купи, то таблетки… А то еще на эту, как ее… липосракцию, что ли… — Липосакцию! — поправила его блондинка. — Во-во! На «сракцию» эту записаться решила! Я говорю, вообще мозгами двинулась! — «Полковник» доверительно придвинулся к ней и что-то добавил. Блондинка зашлась от хохота. «Полковник» снова заговорил громко, и я понял почему — соседки по прилавку (тоже, кстати, отнюдь не в весе пера) клонились в его сторону, как березки на ветру. — И тут звонит мне старинный приятель, — продолжал «полковник». — С Тибета вернулся, геолог. Так мол и так, твоя на похудании не чокнулась? Еще как, говорю, — совсем рехнулась! Моя, говорит, тоже! Но я, говорит, проблему решил. Привез ей с Тибета окаменевший помет птицы Хубу. Япошки, говорит, за миллионы покупают! Хочешь, мол, горсть по дешевке? Прилавок задрожал от нетерпения. Наступал момент истины. — Ну я и взял от безысходности, — счастливо, как человек, выигравший в лотерею, продолжал «полковник». — Как в сказке, кто скажи — ни в жисть не поверил бы!… Прилавок затих, как зачарованный. И «полковник» умело сменил тему: — А за сто тридцать не уступишь, красавица? Рыбка висела на крючке, как вкопанная, — подсекать не надо. Я был в полном восторге. — Помет? — недоверчиво спросила продавщица, пропустив последний вопрос. — Ну а мумие что — не помет? — парировал «полковник». — Еще и хуже! А с этой птичкиной неожиданности настой как вода получается — никаких проблем! Он похлопал по сумке и довольно ухмыльнулся. — Вот еще привез пару кило, теща пристала — «тоже хочу». Ну если и она похудеет, начну этой штукой торговать, раз все так с ума посходили… Так как насчет скидочки? Зачарованная толстушка часто заморгала. — Не покажете?… Как хоть выглядит? — Не вопрос, — великодушно согласился «полковник» и открыл сумку. — Показать — покажу, только продать не проси — теща убьет! Дальше было почти не интересно. Я выбрался из мешков и, отряхнувшись, пошел покупать малосольные огурчики. А перед выходом прошелся мимо мясного ряда. «Полковника», понятное дело, уже и след простыл. Пышная продавщица уже собрала вокруг себя товарок и гордо демонстрировала им полиэтиленовый пакетик, доверху набитый обыкновенным керамзитом. Продавщицы аккуратно нюхали камешки, вертели их в руках и охали. Одна из соседок по ряду даже попробовала продукт жизнедеятельности «птицы Хубу» на зуб. — А не дорого, Люсь? Все-таки сто долларов! — Где дорого? — кипятилась Люся. — Это ж птица Хубу — понимать же надо!? С Тибета! Продавщицы одобрительно цокали языками. И я поехал в Агентство…" * * * Кононов показал мне продукт своего труда перед самым моим уходом. — Ну как? — волнуясь спросил он, пока я придирчиво вглядывался в газетные страницы. — Охренительно, — честно сказал я. — Сколько сделал? — Двадцать штук, как просил. — Он нетерпеливо щелкнул по шее. — Гони гонорар. Я вытащил из сейфа двухлитровый штоф с самогоном. Глаза его увлажнились, и, видимо, горло перехватило от избытка чувств, поскольку он ушел, не попрощавшись. Я подумал, что это, должно быть, грех — сталкивать человека с верного пути, но уж больно твердо Безумный Макс ступал по неверному… Так я и успокоил свою совесть. * * * Вечером Горностаева повела меня в театр. В самый что ни на есть Государственный академический большой драматический театр, но, слава Богу, не на спектакль, а за кулисы. Нам пришлось преодолеть немало кордонов из самых настоящих милиционеров, прежде чем дойти до гримерного цеха. Я шел и думал, зачем понадобилось менять милых старушек, вечно дремавших на вахте? Может быть, потому что в наше время вместо гениальных режиссеров здесь чаще ходят спонсоры? У двери с табличкой «Гримерный цех» Горностаева притормозила и перевела дыхание. Мне она показалась взволнованной, и я поинтересовался: — Что это с тобой? — Волнуюсь, — сказала она, покраснев. — Вдруг тут кто-то из великих? Я посмотрел на нее с жалостью, толкнул дверь и отпрянул. Навстречу мне выскочил какой-то страшный старик с всклокоченными волосами и жутким оскалом. Я пятился назад, пока не уперся в дрожащую Горностаеву. Старик подошел поближе и заявил жутким шепотом: — Ходют тут всякие!!! — мороз пробирал по коже от этого голоска, правда, тут же дед заговорил молодым чистым баритоном. — Девушка, сигареткой не угостите? Я обернулся и понял, что Горностаева дрожит от смеха. Прямо сотрясается и протягивает этому чудовищу пачку «LM». «Старик» взял сигарету и с церемонным поклоном спросил: — Чем обязан, молодые люди? Горностаева затараторила: — Вы Ян Шапник? Здравствуйте. Нас Володя Соболин знакомил, если помните, на премьере «Антигоны». Меня зовут Валя. А это — Алексей. — Здравствуйте, Валя. Здравствуйте, Алексей. Что же Соболин не заходит? Я хотел было сказать, что Соболин слишком многим задолжал в этом театре, чтобы так вот по-простому «заходить», но Горностаева, которой все это было известно не хуже, меня опередила. — Не знаю… — невинно сказала она. — Мы к вам по делу. Я вам звонила. Шапник улыбнулся и показал ей на дверь в гримерку. |