Онлайн книга «Адвокат»
|
Наклейка эта принесла Олегу большую удачу, став волшебным ковром-самолетом, перенесшим Званцева в Россию с нереальной быстротой: когда он уже летел на Ил-76 из Кабула до ташкентского военного аэродрома Тузель, вышедший в салон из кабины штурман, глянув на «дипломат» Олега, спросил его: — Ты что, браток, питерский? Олег кивнул. — Земляк, значит… А где живешь в Ленинграде? — На Второй Советской. — А я с Охты, Шоссе Революции, знаешь? Они поговорили еще минут пять, и штурман ушел. После посадки в Тузеле штурман подскочил на бетонке к Званцеву и схватил его за рукав. — Земляк, через три часа борт на Кубинку пойдет, там тоже один питерский, я тебя туда устроить могу. Через день домой доберешься… А в Ташкенте неизвестно сколько просидеть можешь, спекулянты все билеты поскупали… Вот так и оказался уволенный в запас младший сержант Олег Званцев в начале ноября 1984 года в Москве. Билетов на Ленинградском вокзале, конечно, не было, а о том, чтобы купить их у спекулянтов, не могло быть и речи — денег у Олега было просто курам на смех… Оставался один только выход — попытаться договориться с проводниками перед отходом поезда. Времени до вечера было еще полно, и Званцев отправился гулять по Москве. Большой город ошеломил его после двухлетнего перерыва, и даже привыкший к многодневным переходам под палящим солнцем Олег быстро почувствовал усталость. И голод. Очень хотелось есть. Оглядывая с головы до ног встречных девушек (задерживаясь, естественно, на ножках), Олег неторопливо шел по улице Горького, ища какой-нибудь лоток с пирожками. Московские женщины, уже надевшие осенние сапоги на высоких каблуках очень возбуждали. У ресторана «Арагви» продавали заветные пирожки. Толстая баба-лоточница в белом фартуке поверх ватника весело крикнула Олегу: — Давай покупай, солдатик, — дам тебе самых горяченьких и свеженьких! Олег с голодухи взял сразу семь пирожков и уже запихнул первый почти целиком в рот, когда услышал вдруг за спиной удивительно знакомый женский голос: — Простите, вас не Олегом зовут? Олег повернулся и чуть не выронил пирожки из рук. Перед ним стояла Катя. Она изменилась. Последний раз Олег ее видел обычной студенткой — очень красивой, да, но, что называется, «своей девчонкой». Сейчас перед Олегом стояла красивая молодая женщина, богато одетая, уверенная в себе. Эту внутреннюю уверенность не могло разрушить даже появившееся в ее глазах смятение от неожиданной встречи. — Олег?… Ты… что здесь делаешь? Званцев с трудом сглотнул застрявший комом в горле пирожок и перевел дыхание. — Да вот, пирожки ем… Он со смешной трогательной растерянностью развел руками — словно маленький ребенок, пойманный матерью при попытке проникнуть в буфет за конфетами. — Пирожки?! — У Катерины вдруг затряслись губы, как будто она собиралась заплакать, но вместо рыданий у нее вырвался сначала один смешок, потом другой, а потом она стала просто покатываться от смеха. Олег сначала смотрел на Катю угрюмо, но потом в лице его что-то дрогнуло, он неуверенно хохотнул, словно каркнул, пожал плечами, будто удивляясь самому себе, — и начал хохотать громче и громче. Смех его, похожий сначала на скрежет давно не смазываемого и не заводимого проржавевшего механизма, постепенно становился звонким и молодым. Вот так они стояли и хохотали, и смотрели друг на друга, и не могли оторвать взглядов. Прохожие с удивлением оглядывали эту странную хохочущую пару: шикарная женщина в таком дорогом «прикиде», что не часто можно увидеть на улице, пусть это и улица Горького в Москве, и загорелый не по сезону солдат в выгоревшем голубом берете и зеленом бушлате — форме непонятного покроя. Постепенно успокаиваясь, Катя взяла Олега за руку и, задыхаясь, спросила: — Что это за форма на тебе? Откуда ты? Олег пожал плечами и хмыкнул: — Откуда?… Из-за речки… — Из-за какой речки? — не поняла Катя. — Из Афгана… — Ты… Ты был в Афганистане?! Олег кивнул, не зная, куда деть пирожки, которые он, пока хохотал, стиснул так, что из некоторых выдавился фарш. — Та-ак! А ну-ка, пойдем со мной! — не терпящим возражения голосом скомандовала Катерина и направилась ко входу в «Арагви». Олег пытался слабо отказаться: — Да меня же не пустят, в форме я… Но Катерина только усмехнулась в ответ, решительно постучала в дверь, что-то шепнула недовольному швейцару на ухо и, взяв Олега за руку, повлекла его в глубь ресторана. Они просидели за столом не один час, расспрашивая друг друга и не успевая отвечать. Олег почти не пил, потому что после желтухи врачи ему строго запретили это делать, однако и полбокала шампанского хватило, чтобы у него зашумело в голове. — Все, никуда я тебя сегодня не отпущу, — сказала Катерина, вставая из-за стола. — Вадим в отъезде, будет только через три дня, поедем ко мне, мы еще даже не поговорили… Пока ехали в такси, Званцев думал, что у него остановится сердце. Катя щебетала о чем-то, но он ее не слышал, пытаясь сдержать нарастающее возбуждение. Катерина между тем ни о чем «таком» вовсе не думала. По крайней мере впрямую. Может быть, подсознательно что-то где-то и «замыкало», но… Какие только фокусы не выкидывает наше подсознание… Когда Олег вышел из душа, закутанный в полотенце, на Кате был яркий шелковый халат с драконами. Она накрывала стол. Обернувшись к Олегу, заметила татуировку на предплечье и с любопытством дотронулась до нее пальцами. — Что это? Этого раньше не… Договорить она уже не смогла. Олег, закрыв ей рот губами, с чудовищной силой, так, что хрустнули косточки, прижал Катерину к себе. Она замычала, забилась, пытаясь упереться руками Олегу в грудь, но он не обращал на ее сопротивление никакого внимания, гладя под халатом своей грубой ладонью ее постепенно твердевшие соски… Когда он оторвался наконец от ее губ, она уже задыхалась, и ее вскрик: «Олежка, ты что, не надо!» — получился слабым и неубедительным. Званцев быстрым движением завернул подол халата, рванул тонкую ткань трусиков и развернул Катерину к себе спиной, одновременно чуть наклоняя ее вперед. Она и охнуть не успела, когда он уже вошел в нее, вернее, ахнула она как раз после этого, а потом начала постанывать, обмякнув на левой руке Олега, которой он придерживал ее за грудь… Олег кончил через мгновение после нее, кончил прямо внутрь, и Катерина возмущенно простонала: — Ты что же делаешь… Мне же… а-а… нельзя сегодня-а-а… Ой, мамочка-а-а! И она вдруг содрогнулась в еще одном оргазме и, противореча своему словесному упреку, схватила Олега руками за бедра, втискивая его в глубь себя… Позже оба с трудом могли вспомнить, что происходило во время нахлынувшего на них безумия: Катерина плачет, упрекает Званцева, а он, утешая ее, невнятно бормочет, и вот уже неожиданно, с провалом соединительного звена в цепи событий, Катя глубоко берет в рот его плоть и снова стонет, но уже от удовольствия, потом рыдания сотрясают Олега, он говорит про погибших друзей, про смерть страх и ненависть, иссушившие его душу на которую сейчас ее слезы падали спасительным дождем, а Катя его утешает целует и снова рыдает у него на груди… |