Онлайн книга «Ультиматум губернатору Санкт-Петербурга»
|
— Ой! Разведчик вежливо улыбнулся, а Алка смутилась вконец. За ней такого вообще-то не водилось. — Итак, Алла Юрьевна, — начал Лапин, усаживаясь. — Вы не удивляйтесь, пожалуйста… Вопросы будут касаться вашего друга — Ивана Колесника. — Ой, да что? Случилось что-то с Ванькой? — Пока трудно сказать определенно… пропал. Поехал на рыбалку и не вернулся. — Господи! Один? Или с Витькой? — С Витькой, — ответил после некоторой паузы разведчик. Шифровка не раскрывала всех обстоятельств дела, и он импровизировал с колес. — Разумеется, вы понимаете обеспокоенность сослуживцев, родных… Сейчас в Приозерске идет поиск пропавших. И выяснилось, что никто не знает, где их искать. А вы бывали на том озере, где у ребят земляночка… — Да, да, бывала. А давно пропали? Алка была, мягко говоря, простовата и крючок заглотила легко. Ей даже в голову не пришло, что не будут из-за какого-то забулдона-прапорюги посылать запрос в другую страну. Профессиональный разведчик просек Алку сразу: телка. — С выходных, — ответил он. — Вы, Алла Юрьевна, не могли бы это озеро мне показать? — Так как же? Если бы карта была… — Почему если бы была? Есть карта… Лапин открыл кейс и вытащил толстый атлас, раскрыл. — Вот… пожалуйста. Карельский перешеек. — А тут все не по-нашему, — сказала Алка растерянно. — Это не проблема. В случае надобности я вам переведу. Взгляните пожалуйста — вот Приозерск. Куда вы ездили на рыбалку? Через пять минут бестолкового вождения наманикюренным ногтем по просторам Карелии стало ясно: показать местонахождение безымянного озера Алла Лангинен не может. — Ясно, — сказал Лапин. — Ну, а на местности… в натуре, так сказать, сможете определиться? — Смогу, — ответила Алка, — я дорогу запомнила. — Точно? — переспросил Лапин требовательно. — Точно. Но это когда еще будет… У меня еще десять дней путевки. — Я думаю, Алла Юрьевна, что ваш отпуск придется прервать. — Это как же, блин? Вы знаете, сколько за путевку плачено? — Придется, Алла, — жестко сказал разведчик, и Лангинен вдруг поняла, что так и будет. Лапин вытащил из кармана сотовый телефон и начал набирать номер. * * * Покойный Козлов Виктор Олегович по кличке Козуля второй срок мотал в зоне ОЕ-256/15 Вологодской области. Вологодское управление ФСБ получило шифровку из Питера с поручением изучить связи Козули по зоне. Старший лейтенант Гаврилов выехал в ИТК, встретился с кумом. Тут его ожидало некоторое разочарование — кум был новый, недавно сменивший старого. В те времена, когда чалился Козуля, он еще не работал и сообщить что-либо интересное не мог. А старый начальник оперчасти вышел на пенсию и жил теперь в маленьком городишке в восьмидесяти километрах отсюда. Настырный Гаврилов поехал туда. Отставной кум встретил комитетчика в голом саду у собственного дома. Он сидел в старом тулупе на деревянной скамейке и меланхолично наблюдал, как гуляют языки пламени по куче осенней листвы. Три подбородка кума лежали на воротнике свитера ручной вязки. Рядом на столике стояла открытая бутылка, хлеб и огурец. — Николай Васильевич! — окликнул Гаврилов из-за забора. Кум неторопливо обернулся и внимательно посмотрел на следака ясными голубыми глазами. — Комитет или уголовный розыск? — спросил он. — Комитет, — улыбнулся Гаврилов. — Ну, заходи. Там щеколда… Удостоверение кум изучил тщательно. Здесь сказывалась привычка, а не необходимость. Работа опера в зоне — это отдельная песня, отпечаток она накладывает на всю жизнь. — Самогону выпьешь, лейтенант? — Благодарю, Николай Васильевич, служба… — Ну, смотри… А я выпью, — пенсионер налил себе полстакана прозрачной жидкости и махом выпил. Понюхал кусок хлеба, поморщился. — Сам гнал, — сказал он. — Ну, с чем пожаловал? — Интересует нас один человечек из бывших ваших клиентов. — Кто? — Некто Козлов Виктор Олегович. — Ясно… Козуля. Статья 145, отбывал с 89-го по 95-й. С Приозерска Ленинградской области. ФСБэшный опер удивился отменной памяти бывшего опера. — Вы его запомнили… значит, чем-то он выделялся?. — Ничем. — А… почему же тогда? — спросил Гаврилов. — А я всех помню. — Да-да, товарищ старший лейтенант, всех. — Кум закурил «Приму», бросил в костер обгоревшую спичку. — А чем, коль не секрет, он отличился-то? — Я и сам не знаю, — честно сказал Гаврилов. — Есть задача проверить его связи по зоне. — Ну-ну… Что тебе сказать? Козуля — личность бесцветная. А вот ходил он в пристяжи у одного человечка. Фридман Семен Ефимович, кликуха — Дуче. В бедности дважды бывал [10] , и оба раза по 145-й. Инвалид, ампутирована ступня левой ноги. Тоже, кстати, на зоне… по первой ходке. Вот этот — да… хитер, изворотлив, жесток. Вот тебе и все интересные связи Козулины. Больше добавить нечего. — А могли ли они после отсидки контакты поддерживать? — Почему нет? Земляки все-таки… Дуче — питерский, Козуля — с области. Освобождались почти одновременно. А больше не знаю, извини. Это уже, брат, ваша работа. А я теперь — пэнсионэр… Обратно в Вологду старший лейтенант добрался только около полуночи. В Санкт-Петербург ушла шифрограмма, в ней-то впервые и обозначилась фигура Семена Фридмана — Дуче. А старый подполковник остался сидеть у догорающей груды листьев в голом саду. Он выпьет бутылку собственного производства крепчайшего зелья и уснет. Проснуться ему уже не суждено. В рай попадет душа кума? Или в ад? * * * Пара разведчиков Штирлица-Шалимова, сменившая пару Попов — Поперечный, скучала неподалеку от дома Дуче. После того как Семен Ефимович отправил Птицу и Ваньку в Приозерск, из дому он не выходил. Однако и свой «форд» на стоянку не отогнал. Машина стояла около подъезда. Возможно, сделали вывод разведчики, куда-то еще поедет. Время шло, ничего не происходило. «Скорпио» одиноко торчал под окнами дома. Голливудской улыбкой сияла Мэрилин на торпеде. В 21:34 Дуче включил телевизор. Он испытывал огромное внутреннее напряжение. Он знал, что через какие-то две с половиной — три минуты к нему обратится ведущая ТСБ Марианна Баконина. Он презирал эту совковую ментовскую передачу и эту совковую ментовскую ведущую… Семен Ефимович нажал кнопку REC на пульте видика, и «Панасоник» отозвался красным индикаторным огоньком. Запись пошла. |