Онлайн книга «Ловушка. Форс-мажор»
|
– Да, пожалуйста, – великодушно разрешил Паша. Ему было лестно, что самый настоящий депутат общается с ним фактически на равных. – В этой связи у меня еще вопрос. Я уже говорил, что неплохо знаю семью Виталия. Во многих вещах он большой, даже законченный циник. Но тебе самому не кажется, что в данном случае он, в общем-то, прав? Я много времени провожу в командировках, мотаюсь по регионам и вижу, что так называемая «проблема кадрового голода» в правоохранительной системе в обозримом будущем, в силу многих причин, не решаема в принципе. Скажи мне, как человек, непосредственно там работающий, а главное, как человек думающий: чем сегодня можно привлечь и удержать в Системе людей молодых и более-менее грамотных? Заметь, я даже не беру в расчет думающих, лишь элементарно грамотных. В свое время некоторых хотя бы привлекала романтика службы, но в наши дни… – Да уж, о романтике лучше не будем. Знаете, Антон Николаевич, мне видятся два обязательных условия существования в Системе. Первое – банальное. – Деньги? В смысле, зарплата? – Да. Зарплата сотрудника не должна быть слишком большой. Но! И не унизительной! Такой, чтобы твоя семья, твоя женщина видела в тебе Мужика, а не неудачника. И еще – у сотрудника должна быть уверенность, что в критической для него ситуации, случись такая, Система обязательно позаботится о нем. Тяжело заболела мать, жена, ребенок – не матпомощь в тысячу рублей, а, минимум, тысячу баксов на лечение и реабилитацию. Уверяю, порядочный сотрудник эти деньги обязательно отслужит… Да он и так их ежемесячно отрабатывает, с лихвой и с горочкой. Короче, человек должен знать, что ему обязательно помогут, а не скажут: «Извини, брат, ты классный опер, но выкручивайся сам. Если срочно надо заработать, что ж, увольняйся. Жаль, конечно, но мы тебя в этом решении не осудим. Хотя и не поможем». Сотрудник должен чувствовать, что не только он за Систему и Родину горой, но и Система с Родиной за него. А пока у нас разговор недолгий: не нравится – вали на «гражданку». – А второе условие? – Тоже, в общем-то, банальное. Но в плане реализации – на порядок сложнее. У службы должен быть смысл! Я готов работать по двадцать четыре часа в сутки, чтобы помочь в поиске насильника или убийцы. Но при этом не хочу гробить нервы, силы и лучшие годы жизни на то, чтобы мой материал в конечном итоге был подшит неведомым мне опером в дутое дело по принципу «шоб было». Либо еще хуже – ушел неизвестно куда, неизвестно кому и неизвестно за какие деньги. Понимаете, в большинстве случаев люди либо не видят конечного результата своей работы, либо приходят от этого результата в ужас. А раз так – на кой черт напрягаться? – Я тебя очень хорошо понимаю, – кивнул Воронов. – Примерно об этом я беседовал со своим приятелем, академиком Ключниковым. На мой взгляд, он довольно точно назвал диагноз: «Правоохранительные органы поставлены в безнадежное положение сторожей награбленного. Их заставляют бороться с преступностью в обществе, которое косвенно поощряет преступность». – Именно так все и происходит. Я, как и многие мои товарищи, согласен потерпеть. Но все-таки хотелось бы знать и понимать: ради чего? Как говорил генералиссимус Суворов: «Каждый солдат должен понимать свой маневр». Козырев повертел головой, ища, куда выбросить давно погасший окурок, и увидел стоящую неподалеку Катерину. Она нетерпеливо переминалась с ноги, на ногу и ждала, когда наконец Лерин папа оставит Пашу в покое. – Вы извините, Антон Николаевич, но меня ждут. – Да-да, конечно, не смею. Это ты меня извини. – Да нет, все нормально. – Ну, тогда удачи тебе, «таксист», – протянул руку Воронов. – Вот, возьми, моя визитка. Там все телефоны, мобильный, служебный… Мало ли что. Правда, я в последнее время редко вырываюсь в Питер, но все-таки вырываюсь. С удовольствием встречусь еще раз, звони. – Спасибо, обязательно позвоню. – Козырев сунул визитку в задний карман джинсов и направился в Кате. – Наконец-то, – обиженно встретила его Востроилова. – Наконец-то лыцарь вспомнил о моем существовании. Ты был прав: какие-то микробы от Яши и Маши и правда передаются. – Это как? – Да так, что после моего поцелуя ты общался исключительно с мужиками, не обращая на меня ни малейшего внимания. Ладно бы только на меня, но вокруг вертелось немало и других интересных девушек. Кстати, по моим агентурным данным, ты вызвал среди них немалую ажитацию. – Кать! Ведь ты сама притащила меня в этот… зоосад. Опять же я ведь должен был познакомиться с «твоим парнем», – язвительно заметил Козырев. – Перестань, я обижусь. Ты сам прекрасно понял, что это не так. У нас с Виталием… – Да знаю я, знаю. У вас – сугубо платонические отношения. – Это он так сказал? Вот ведь свинья какая! – Для зоосада вполне естественно. А вообще, не понимаю: что у тебя за интерес такой, посещать подобные тусовки? Здесь… Здесь ведь сплошь животные. Всего один приличный человек и затесался. Даром что депутат. – Ты это про Леркиного отца? – Ага. – Я тоже слышала о нем только хорошее. Говорят, классный дядька. – Ты мне так и не ответила. – Понимаешь, если все это… – Она обвела рукой террасу, разгуляево на которой явно приближалось к своему апогею. По крайней мере, с одной девицы уже стащили юбку, и теперь какой-то парень в расстегнутой рубашке, открывающей его побритую, именно так, грудь, забравшись на стол, под одобрительные крики размахивал ею над головой. Девица, визжа, наматывала круги вокруг стола, а остальные наблюдали за ней с нездоровым весельем. – …Если все это, как ты называешь, зоосад, считай, что я в нем нахожусь на правах дежурного биолога. Периодически наблюдаю за живой природой, оставляю заметки на полях, делаю наброски, потом все это дело систематизирую и подвергаю анализу. – А на кой? – Исторически так сложилось, что у меня с некоторых пор есть сюда бесплатная проходка. Так почему бы ею иногда и не пользоваться? К тому же эти наблюдения нередко помогают в плане практическом. Как в повседневной жизни, так и по службе. Пожалуй, по службе даже чаще. – Ладно, черт с ними со всеми. Кать, давай валить отсюда, а? – Всенепременно. Но перед этим мы с тобой еще раз выпьем по чуть-чуть, а потом немного, совсем немножечко, потанцуем. Ладно? – Сто раз уже могла натанцеваться, – поморщился Паша. – Как же, могла. Я все это время тебя стерегла. – А что со мной сделается-то? – А то, что здесь девки ушлые: в два счета соблазнят, уведут и растлят. Так что глаз да глаз! И вообще: я ведь не просто так танцевать хочу, а с тобой. Теперь ясно? – Теперь ясно, – улыбнулся Козырев. – Ох, пока всех своих девичьих тайн ему не раскроешь, сам нипочем не сообразит. Пошли, кавалер… – Катя взяла его за руку и повела на танцпол. Там как раз очень в тему захрипел депрессивный медляк Тома Уэйтса. |