Онлайн книга «Внедрение»
|
– Надо же… Зоя Николаевна скривила лицо, будто досадуя на что-то: – Я тебя умоляю! Эти басни… В уголовном розыске – прохиндей на прохиндее, и все каждый день думают, как слиповать материалы… Вера замахала руками и сдвинула брови: – Зоя! Человек старался! И слышать ничего не хочу! Хозяйка квартиры повернулась к Егору, провела рукой по его волосам и, доверительно понизив голос, сказала: – Если Зойка тебя обижать будет – немедленно звони мне! А ты виски пьешь? Перед Егором был поставлен тяжелый модный стакан. Зойка косо, с каким-то странным выражением, глянула на подругу, но та твердо прихлопнула ладонью по столу: – И слышать ничего не хочу! Человек старался! И он имеет право на магарыч! Николенко усмехнулась: – А может, он на другую оплату рассчитывает? Вера игриво улыбнулась: – А мы это можем обсудить… подружка. Но гостя для начала нужно накормить-напоить и только потом уже… Они обе засмеялись в голос, а Якушев почувствовал, что краснеет. Он стеснялся и нервничал, поэтому ему трудно было заметить, что между двумя дамами началось что-то вроде соперничества, этакого женского поединка, невидимого мужскому глазу. И чем дальше шел разговор, обильно сдабриваемый виски, тем больше заводились обе женщины. А сам-то разговор – он вроде бы был ни о чем, дамы скакали с темы на тему, Егор больше молчал или поддакивал – то в лад, то невпопад. Оперу казалось, будто его несет по ухабам… За час они добили бутылку виски, перешли на мартини, а потом открыли новую бутылку виски. Обе подружки были уже не просто «хороши», а, можно сказать, «на кочерге». Якушева они почти перестали стесняться – в их фразах замелькали матерные слова, вставляемые то к месту, то не совсем… Вера начала было сетовать на мужиков, но потом вдруг резко обрушилась на женщин. Зоя, естественно, не согласилась, заявив, что все мужики – козлы, что мужиков, считай, не осталось и, в подтверждении этого своего категорического высказывания, рассказала о недавнем большом слете-семинаре ответственных работников прокуратуры: – Триста человек! Триста. Из них двести пятьдесят – мужиков. Ну, думаю, погляжу. Поглядела. Три-четыре, с которыми хоть кофе попить можно! А остальные – настолько ответственные, что в ресторане, где всю нашу ораву кормили – ели молча! И все время что-то записывают в ежедневники… А чего записывать-то? Говорильня одна пустая! «Хули – не улей, не улетит» – вот и весь смысл того, о чем два дня красивыми словами болтали с трибун… В этом моменте Якушев не очень уловил смысл матерной присказки, но переспросить постеснялся, а Зоя Николаевна между тем продолжала: – …Зато вечером выжрали водки и показали-таки умище! Ето было что-то… Как сексуально обиженные с детства… – А я вот была на банкете по случаю открытия завода по производству алюминиевой тары – так там все бабы, которые заявились в бриллиантах и мехах, – ну, конченые бляди, если всмотреться, – перебила подружку Вера. Николенко мотнула головой, колыхнула грудями и упрямо продолжала: – …И у половины – укладка волос, как в застойные времена в парикмахерских за рубь шестьдесят – прическа «Вихрь»… Все эти потрясающие откровения Егор слушал с большим интересом – с настолько большим, что даже не пьянел. Ему раньше никогда не доводилось общаться со взрослыми женщинами вот так: по-простому и вроде как на равных. Да еще с некой, смутно ощущаемой подтекстовой интригой. Якушев открывал для себя новый мир. Этот мир ему очень нравился, а в Зою Николаевну Егор откровенно влюбился. Впрочем, Вера была тоже очень даже симпатичной… У опера даже голова пошла кругом – настолько, что в ней мелькнула и вовсе уже шальная мысль: «А вдруг… а если с ними обеими… Как в кино…» Якушев испугался, что эту неприличную мысль дамы могут прочесть в его глазах, и от этого покраснел. Вера внимательно на него посмотрела, с усилием фокусируя взгляд, и, стараясь произносить слова очень четко, сказала: – Пойду принесу торт. Он – вкусный. Тебе его надо попробовать. Она встала и, покачиваясь, направилась на кухню. Зоя Николаевна встала тоже: – Обожди. Я тебе помогу. Подружки скрылись на кухне и начали там греметь какой-то посудой и о чем-то оживленно шушукаться. Егору показалось, что они сначала пересмеивались, потом о чем-то заспорили, потом кто-то из них несколько раз прерывисто вздохнул, как вздыхают женщины перед тем, чтобы заплакать… Якушев не очень понимал, что, собственно, происходит, но чувствовал, что это как-то касается его. Через несколько минут подруги появились в гостиной, вместе держа огромное блюдо, на котором лежал здоровенный кусок торта. Блюдо было торжественно водружено на стол перед Егором, который с нервяка немедленно начал жрать этот торт, будто только что с голодного острова приехал. – Еще что-нибудь? – поинтересовалась Вера, умиленно глядя на парня. Николенко фыркнула и ответила за опера: – Сейчас он нам закажет… Чтоб мы ему танец живота исполнили… Якушев поперхнулся тортом и закашлялся, а помощник прокурора, как ни в чем не бывало, продолжала: – …Но на эти танцы мы уже не тянем. Годы не те. – Почему не те?! – запротестовал было Егор, но тут же осекся, поняв, как это можно истолковать. Вера засмеялась, потом вдруг дотронулась легко до губ опера и сняла с них волос. Посмотрев на него, она вздохнула и сказала Зое Николаевне: – Твой. Это было как сигнал. Николенко кивнула и через короткую паузу попросила Якушева: – Егорушка… Проводил бы ты пьяную тетку домой, а?… Поздно уже… Егор моментально вскочил, едва не опрокинув стол. Вера снова вздохнула: – А то бы оставались… Мой сегодня уже не заявится… Места бы всем хватило… – Нет-нет, Верунчик, – защебетала Зоя Николаевна. – Завтра на службу… Я же не могу в таком наряде в прокуратуру заявиться… там не поймут. Вернее – поймут, но неправильно. – Наоборот – правильно поймут, – не удержалась Вера, а Николенко не стала отвечать колкостью на шпильку, согласившись на этот раз с подругой: – Ну, тем более… На прощание Вера Николаевна несколько раз чмокнула Егора в щеки, благодаря за «дворники». Может быть, она чмокнула бы и еще, но Николенко буквально выдернула опера из рук подружки и выволокла его на лестницу… Помощник прокурора жила тоже на Васильевском острове – на Пятой линии, поэтому провожание ее до дому заняло всего лишь минут десять. По дороге Зоя и Егор молчали. Остановившись у своего дома, Николенко спросила Якушева: – У тебя деньги на такси есть? Как до дому доберешься? |