Онлайн книга «Тульский - Токарев. Часть №2»
|
— Короче — дело к ночи… Видел я, по-моему, эту суку… Не перебивай! Сейчас мне кажется, что видел. Тогда-то значения не придал. Короче, я тебе покажу одного насоса — он среди ожидающих в гардеробе. Так вот: он, короче, сидел с пареньком. Они мало знакомы, кажется… И обсуждали что-то — ну, не личное, а так… понимаешь? И потом этот паренек дурачиться с убитой стал. Но она его не знала — ну, по движениям понятно… Она тут дискотеку вела… Понял? Короче, я не видел, как, но… Он как-то ее к столику подтащил… И она раз — и с ними села, и он ее еще поцеловал так… взасос. Я еще подумал — ничего себе… даже не сопротивляется… ну, хотя бы для виду… Короче, когда он ее целовал, она уже того… на небесах была. Я так думаю. Это я сейчас для тебя вспоминаю. А тогда-то — все ж гудит, гремит, сверкает… Короче, я просто внимательный… Харламов уже сделал стойку: — Понял, Дима, понял! Описать сможешь? Тимов неуверенно повел носом: — Вот тут-то, короче… Вот если показать, то узнаю… Но… Но ты помнишь, какие тараканы в тюрьмах? — В смысле? — Ну, белые, понимаешь? От недостатка света… — Альбиносы? — Ну. — И? — Вот он — такой же. Нет, он не этот… не альбинос, но… Глаза такие — как будто на строгом червонец отмотал, а впереди — еще столько же. Они не вращаются. Ты где служил? — В Архангельской. — А я в Кировской отбывал, Омутинский район, поселок Восточный… Короче, у «особиков» такой взгляд бывает, понял? — Теперь понял. Тимов дернул плечами: — Не за что, короче. Я знаю, тебе меня опросить, туда-сюда… Короче, отпускай нас троих. Эти двое, что со мной — если и видели бы, то все равно: ни гу-гу. Но они не видели. Они в воров играют. Несудимые. Ну и не надо, чтобы они… Нам-то еще… Короче, я завтра утром — у тебя, и все повторю. Ксиву возьми, как залог. Харламов кивнул: — Да я верю… Но Тимов покачал головой: — Возьми, короче, для начальства… Мол, прижал блатного, ценный источник… — Спасибо, Дима. Тимов дернул подбородком: — А кент его — вот он выходит, видать, допросили уже. Короче, я исчез. Не забудь выпустить моих. Пока. И Тимов, засунув руки в карманы широких штанов, гуляющей походкой пошел прочь. Харламов же подошел ко входной двери бара — оттуда как раз вышли что-то громко обсуждавшие парень с девушкой и хорошо одетый, зажиточный с виду мужчина лет тридцати пяти. — Товарищ! — быстро окликнул его Степа. У мужчины чуть обвисли плечи, он обернулся. — Да, именно вы — подошел к нему вплотную Степа. — Вас кто отпустил? — Сотрудник ваш… — нервно ответил мужчина. — А я что — задержанный был? — Что вы? — обманчиво улыбнулся Харламов. — Не были… Вы сейчас задержаны! — Н…не… понимаю… Вы кто? — залепетал мужчина. Степа укоризненно вздохнул: — Что-то никто сегодня вечером меня с первого раза не понимает… Руки! Да не вверх, а развернуться ко мне спиной и руки назад! Пофыркай еще! На запястьях мужчины защелкнулись наручники. Харламов развернул его лицом к себе и рыкнул: — Фамилия! — У… Ужинский… — Сам знаю! Так вот, подозреваемый Ужинский. Около получаса тому назад недалеко отсюда был задержан гражданин Янковские Павел Григорьевич, который уже в машине поведал мне, как он по предварительному сговору с вами, вернее — с тобой, перхоть ты подзолупная, — зарезал девку молодую. Сейчас он уже это пишет и, очевидно, про тебя не забывает… Ужинский, слушавший Степу с ужасом, прислонился к водосточной трубе и вдруг осел. Звено мятой трубы выскочило из крепления, и Ужинский с жестяным грохотом опрокинулся на асфальт. Охранявший вход старший сержант Плотов подошел к ним поближе, глянул на упавшего мужчину и спросил спокойно Харламова: — В поддых ты ему, что ли? — Обижаешь! — хищно оскалился Степа. — По нервам, и в самое яблочко! Ужинский заворочался на асфальте. Харламов наступил ему на грудь ботинком и сказал, закуривая. — Не теряйте самообладания, уважаемый! К стенке поставят Янковскиса, а тебе, гнида, прокурор на лбу только пятнашку и нарисует! А если мне сейчас явку накарябаешь — так тринадцать получишь! Ну как — по рукам, Ужинский? Ужинский затравленно глянул на Плотова. Старший сержант сокрушенно кивнул: — Дело говорит. Ты, милок, соглашайся, а то… Его из лагеря строгого режима поперли за то, что он явку с повинной о подготовке покушения на Горбачева выбил… у семерых. Ужинский закрыл глаза. Его заколотило. Ссохшимися губами он вдруг замямлил: — Неужели вы ему верите, что я знал, что он убьет? — Верим! — заорал Харламов. — Ему — верим! Он ведь чистосердечное пишет, а ты, мразь, разлегся здесь! Подъем! В этапную камеру, сука! Пока Степа поднимал на ноги враз обессилевшего мужика, из бара выбежал Токарев. После короткого обсуждения Ужинского, как драного кота, поволокли к машине. Старший сержант Плотов, пока суть да дело, деликатно поинтересовался у Харламова: — Слушай, а кто такой Янковский? — Не Янковский, а Янковские, — поправил его Степа. — Это мой двоюродный брат из Риги. — О, как! — хмыкнул старший сержант. Началась суета. Даже Токарев на радостях цокал языком: — Ай да Харламов, ай да сукин сын! На голом месте — развалил до седла! Степа зарделся от удовольствия… …Василий Павлович принял решение остаться в баре вместе с Ткачевским и другими вызванными силами, чтобы с прокуратурой доделать мелочи. Токарев знал, что этот этап работы — самый неблагодарный и скучный, но самый важный для следствия и суда. «Дожимать» Ужинского он доверил «молодежи»: — Пусть берут на себя ответственность… Харламов, Тульский… Боцман, наверное, уже пришел. Все будет правильно, так он объяснил свое решение Ткачевскому. Тот согласился с начальником, поскольку по-человечески все было понятно — все видели лицо Артура… * * * …Когда Харламов притащил полубесчувственного Ужинского в 16-е отделение и объяснил все Тульскому, то… То Артур очень спокойно усадил «клиента» посреди комнаты и заварил чайку. Сдерживаясь, Тульский, начал играть в «доброго следователя»: — Видел, как Свету убили? — Да, но… Вы поймите! — Спокойно, спокойно… чем убили? — Как спицей… — Куда воткнул? Наручники у задержанного были сняты Тульским для чаепития, свободной от чашки рукой Ужинский, дрожа, показал на Артуре. |