Книга Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров, страница 63 – Виктор Мережко

— Куда госпожа велит взять меня?

— В отель. Недельку поживешь там.

Горелов мечтательно прикрыл глаза:

— В хорошем отеле я не живал, почитай, уже лет пять. Теперь все больше на Хитровом рынке.

— Вот и вспомнишь хорошие времена, штабс-капитан. Да еще денежек получишь, — улыбнулась Сонька и двинулась дальше.

Один из воров подтолкнул штабс-капитана в худую спину и тот с некоторым сомнением поплелся следом.

* * *

На следующий день Настена, причесанная и приодетая на свой вкус, послушно сидела в номере Соньки с младенцем на руках, ждала хозяйку. Здесь же присутствовал мрачный Шило и один из вчерашних воров.

Открылась дверь, и в прихожей возник мятый, мелко трясущийся штабс-капитан в сопровождении здоровенного вора.

— Прошу великодушно понять и помочь, — произнес Горелов, обращаясь к Шилу. — Срочно следует опохмелиться. Внутренности просто-таки пылают…

— Сейчас еще рожа твоя запылает, — мрачно пообещал тот. — Вот как всех допек!

— Но ведь менять образ жизни — дело труднейшее, господин хороший. Вам лично не приходилось экспериментировать подобным образом?

— Такого слова не понимаю, — ответил Шило, — но опять же образ твоей рожи поменять обещаю. — И он пожаловался присутствующим: — Всю ночь буйствовал, гад.

При появлении в гостиной Соньки все затихли, а штабс-капитан и Настена даже привстали.

— Рад вас лицезреть, мадемуазель, — щелкнул каблуками штабс-капитан.

Она снисходительно кивнула, внимательно осмотрела «новобранцев».

— Прошу прощения, — склонил голову штабс-капитан, — как прикажете величать нашу госпожу?

— Софья Буксгевден.

Такому имени удивились даже воры, а штабс-капитан почесал затылок и признался:

— Имя запомню, а фамилию никак… Сложно, мадемуазель.

— Для тебя, штабс-капитан, я просто дочка.

— Вы — моя дочь?

— Да, дочь Софья. Можно — Софочка.

— Прелестно. Подарок судьбы.

— Сейчас переодеться, — велела Сонька, — а вечером променад по Тверской.

— Госпожа, я, кажись, одета, — с некоторым недоумением произнесла Настена.

— Негоже одета, — жестко ответила Сонька. — Кормилица моей дочери должна быть одета надлежащим образом.

— Как я поняла, ваша дочь… это моя дочь? — неуверенно предположила Настена.

— Верно поняла. — Сонька перевела взгляд на штабс-капитана. — Тебе тоже надобно переодеться, штабс-капитан.

— Кем прикажете быть?

— Генералом.

— Я — генерал? Шутите, мадемуазель?

— Ты считаешь, что мой отец не может быть генералом?

— Никак нет, доченька! — Штабс-капитан немедленно вошел в роль. — Только генералом! И ты убедишься, твой отец достойный и мужественный офицер! — И тут же потребовал, обращаясь к ворам: — Ну-ка, подать мой мундир!

— И мое платье тоже! — поддержала его Настена.

Один из воров достал из чемодана генеральскую форму, затем одежду для бонны, и оба стали с интересом рассматривать обновку, примерять ее.

— Господи боже мой, — бормотал штабс-капитан. — Мечта, моя мечта сбылась. Наконец-то я генерал! Это неправда, это сон, это подарок судьбы! Мне даже денег за это не нужно.

— А мне деньги нужны, — оборвала его Настена.

— Мне тоже. Это я так, оговорился.

Штабс-капитан повернул счастливое лицо к Соньке, виновато попросил:

— Ах, если бы для полного счастья хотя бы шкалик водочки…

— Генералы, штабс-капитан, не пьют. Поэтому дождись, когда снова станешь штабс-капитаном.

— Слушаюсь и повинуюсь, мадемуазель!

* * *

В вечернее время Тверская была довольно популярной. По проезжей части проносились пролетки, повозки, кареты, фаэтоны. По тротуару прогуливалась праздная публика, желающая показать себя и поглазеть на других. В этой толпе двигалось «семейство» Соньки — одетый в генеральскую форму штабс-капитан и Настена в широком сатиновом платье, толкающая перед собой колясочку с ребенком. Сзади на приличном расстоянии их караулили воры во главе с Шилом.

Штабс-капитан гордо вышагивал впереди, бонна млела оттого, что вокруг много богатой, нарядно одетой публики. Прохожие почему-то с ними раскланивались, принимая, видимо, за знакомых, и от этого было хорошо на сердце.

* * *

Вечером следующего же дня штабс-капитан при полном генеральском параде и Настена с ребенком на руках внимательно наблюдали за тем, что делала Сонька.

Она взяла тяжелую телефонную трубку, попросила телефонистку:

— Прошу магазин Хлебникова на Петровке… — Она подождала, когда ее соединят, и радостно, на чистом русском воскликнула: — Здравствуйте, господин Хлебников! Это графиня Шереметева. Баронесса Софья Буксгевден из Курляндии не у вас? Да, она должна была к вам приехать. У нее день ангела! Напомните, пожалуйста, баронессе, что Шереметевы с нетерпением ждут ее к ужину. Она такая забывчивая! Благодарю… Что? Да, я непременно к вам тоже на днях загляну. Что подготовить для меня? О, вы же знаете мои аппетиты! — Сонька весело рассмеялась. — Боюсь, у вас не хватит драгоценностей, чтобы удовлетворить мои желания! Благодарствуйте.

Она положила трубку, обвела внимательным взглядом подельников.

— Сейчас выезжаем. И предупреждаю — никаких фокусов. Все знаете, обо всем предупреждены, во все посвящены.

— А деньги когда? — поинтересовалась Настена.

— Деньги вам отдадут.

— А как обманут?

— Не обманут-с. Это мое слово — слово Соньки Золотой Ручки.

— Определенно не обманут-с! — подтвердил штабс-капитан, ошарашенный тем, что перед ним сама «Золотая Ручка». — Это гарантия-с!

* * *

К магазину лихо подкатила дорогая карета. Кучер — не кто иной, как Шило, — вышколено спрыгнул на землю, помог выйти из кареты сначала генералу, затем бонне с ребенком на руках и, наконец. Соньке, одетой в неброский, но изысканный костюм.

Вся компания направилась к двери магазина, которую предупредительно распахнул могучий швейцар-охранник.

Хозяин магазина, крупный, несколько высокомерный мужчина, с довольной улыбкой встретил семейство Соньки, галантно поцеловал ей ручку.

— Милости просим, госпожа…

— …баронесса Софья Буксгевден, — сообщила Сонька с довольно ощутимым акцентом.

— Вами интересовалась графиня Шереметева, — сказал ювелир.

— Она здесь? — оживилась баронесса Сонька.

— Нет, они ждут вас к ужину.