Книга Сонька. Продолжение легенды, страница 29 – Виктор Мережко

Гришин усмехнулся, протер пальцами очки, побарабанил пальцами по фанерному столу.

— Я провожу действия дознания в связи с противоправной сходкой.

— Я к сходке не имею никакого отношения!.. — воскликнул возмущенно Петр. — Я граф — Кудеяров!.. Моя родословная должна вам объяснить, что все мои предки и я в том числе никогда не принимали участия в противоправных безобразиях!.. Прошу прекратить издевательства и немедленно отпустить меня!

Следователь усмехнулся, открыл ящик стола, достал оттуда несколько фотографий, разложил их на столе перед Кудеяровым.

— Будьте так любезны, укажите лица, в той или иной степени вам знакомые.

Петр склонился к снимкам, принялся их рассматривать, пока не остановился на пане Тобольском.

— Вот этот господин.

Гришин, удовлетворенный, подвинул снимок к себе.

— Можете подробнее?

— В каком смысле?

— Насколько хорошо вы знаете данного господина?

— Я вообще его не знаю! — взвизгнул граф. — Увидел в ресторане… на этой сходке!.. вот и запомнил!.. Он что, неблагонадежен?

Следователь не ответил, переждал истерику Кудеярова, сунул снимок обратно в ящик стола, неожиданно извлек оттуда еще одну фотографию.

— А что скажете об этом господине?.. Уж его-то вы наверняка знаете.

На фотографии был изображен поэт Марк Рокотов.

— И этот мозолит вам глаза, да?

— Знаете или нет?

— Разумеется, знаю. — От возмущения Петр еще больше вспотел, промокнул лицо платком. — Знаменитый поэт Рокотов. А он-то при чем?

— Насколько хорошо вы его знаете?

— Что значит — хорошо?.. Ни одни светские посиделки не обходятся без его участия. Кроме того, прекрасные стихи, экстравагантная внешность, острый ум.

— Он тоже был на сходке?

— Не обратил внимания.

— Как давно вы стали замечать его в обществе?

Граф поднял глаза на потолок.

— Думаю, не более года. А может, даже меньше.

— Круг его знакомых?

— Не обращал внимания. Но брат мой, граф Константин, относится к поэту с некоторой подозрительностью.

Следователь, оставив письмо, с интересом поднял глаза на допрашиваемого.

— Что же так обеспокоило вашего брата?

— Ничего не обеспокоило, но симпатии особой господин Рокотов у него не вызвал.

Гришин поставил локти на стол, уперся ими в подбородок.

— Я сейчас отпущу вас, граф… Но перед этим небольшая просьба.

— Дать взаймы!.. Не даю!.. Даже родному брату отказываю!

— Вы подпишите эту бумагу, — следователь пододвинул листок к графу, — и мы на этом расстанемся. Надеюсь, на время.

— А что здесь? — Дрожащей рукой Петр достал очки, нацепил на переносицу, стал читать. Закончив изучение написанного, он в возмущении отодвинул листок. — Вы с ума сошли? Вы желаете сделать из меня осведомителя?

— Я желаю, чтобы вы были благоразумным и оказали небольшую помощь властям в сложное для Отечества время.

— Но это же прямое предложение стать вашим негласным сотрудником.

— Да, — кивнул Гришин, глядя на графа. — Да!..

И ничего постыдного в этом нет!.. Гораздо печальнее, если случится так, что вы попадете под следствие вместе с лицами, на которых я вам указал.

— Нет! — Петр встал, решительно отодвинул от себя листок. — Нет и нет!.. Это шантаж! Это подло и отвратительно!.. Позвольте мне покинуть вас!

— Безусловно, — усмехнулся Гришин. — Но напоследок еще один вопрос. Какие отношения связывают господина поэта и приму нашей оперетты госпожу Бессмертную?

От такого вопроса Кудеяров даже опустился на стул.

— Поэт и госпожа Табба?

— Именно так.

— Бред… Это исключается! Они познакомились на вечеринке, устроенной мной и братом, и на этом их отношения закончились.

— Вы так считаете? — Следователь с усмешкой смотрел на побледневшего графа.

— Я так считаю, и так есть на самом деле!

— Могу предложить вам пари.

— То есть?

— Я предоставлю вам некоторые данные, и если они подтвердятся, вы подпишете эти бумаги.

Петр подумал, кивнул головой.

— Я согласен. Но запомните, пари вы непременно проиграете.

— Время покажет.

Следователь поднялся, протянул графу руку. Тот сделал вид, что не заметил ее, направился к выходу.

— Минуту, — остановил его Гришин. — Настоятельно рекомендую рассматривать нашу беседу как предельно конфиденциальную.

— Разумеется, — кивнул Петр и покинул кабинет.

Когда следователь вернулся на место и стал листать бумаги, лежавшие на столе, в дверь постучали.

— Войдите.

В кабинет вошел младший полицейский чин Феклистов, подобострастно вытянулся.

— Здравия желаю, господин следователь. — За его спиной маячила Ольга-Слон. — Околоточный распорядился направить к вам даму для проведения дознавательной беседы.

Гришин окинул взглядом «даму», нехотя кивнул на стул.

— Пройдите.

Ольга протиснулась в кабинет, уселась на стул, испуганно глядя на очкастого следователя.

— Надо поприсутствовать? — спросил младший чин.

— Ступай… — отмахнулся Гришин.

Феклистов, потоптавшись на месте, все-таки вышел, прикрыв за собой дверь.

Следователь еще раз взглянул на пришедшую.

— С чем пожаловали, сударыня?

— Так я уже господам излагала.

— Теперь изложите мне.

— Я воровка… Бывшая, правда.

— Уже интересно. Дальше?..

— Желаю вести праведный образ жизни.

— Похвально.

— Паспорта не имею.

— Вы с этим пожаловали?

— Не только. Помогите мне с паспортом, а я расскажу вам про Соньку Золотую Ручку. Про воровку… Слыхали про такую?

— А кто же про нее не слышал? И где же она?

— А насчет паспорта?

— Обещаю, — с ухмылкой кивнул Гришин. — Ну, так что там с Сонькой Золотой Ручкой?

Младший полицейский чин Феклистов почти бежал по Конюшенной улице на встречу с Улюкаем.

Тот ждал его в небольшой пивной и, когда полицейский, спешно пробравшись между столами, подсел к нему, пододвинул кружку с брагой.

Феклистов пить не стал, снял картуз, сунул под себя и бегло огляделся.