Книга Сонька. Конец легенды, страница 60 – Виктор Мережко

— Граф Константин.

— Кажись, дома. Старший уехавши, а младший еще не выходивши.

— Доложи, барон Красинский спрашивает.

— Сейчас, момент.

Красинский вышел из машины размять ноги, окинул взглядом спешащих по делу мещан и чиновников, чистильщика сапог почти напротив дома, продавца сладостей, лениво зазывающего возможных покупателей:

— Кому сладости?.. Кому маковые лепешки с медом? Бублики, бублики горячие с ванилью!

Вернулся привратник, с улыбочкой сообщил:

— Сейчас выйдут.

На дорожке от дома появился Константин, в недоумении разводящий руками.

— Вот те сюрприз!.. Что стряслось, барон?

— Проезжал мимо, решил заглянуть.

— Открывай ворота, — махнул Кудеяров привратнику.

Автомобиль без Красинского въехал во двор, сам барон облобызался с хозяином.

— Желаете, чтобы я показал вам дом? — пригласил Константин.

— У меня слишком мало времени.

— Тогда, может, посидим на моей любимой скамейке?

— Как прикажете.

Они проследовали в глубь двора, расположились на скамье. Кудеяров заинтригованно посмотрел на визитера.

— Чем обязан, князь?

— Ваш брат дома?

— Нет, уехал. Вы к нему не расположены?

— Я с ним не знаком. — Красинский поправил полы сюртука, уселся поудобнее. — Речь пойдет о мадемуазель Бессмертной.

— С ней что-то приключилось?

— Не исключаю. Она несколько дней тому исчезла.

— Как? — граф был искренне удивлен. — Куда?

— Никто не знает.

— Но ведь у нас намечалось… вы понимаете, о чем я!

— Именно по этой причине я здесь.

Константин шумно выдохнул.

— И что, просто исчезла и никаких следов?

— Абсолютно никаких. Господин Губский в недоумении, велел вот визитировать к вам.

— А в чем я могу помочь?

— Необходимо посетить княжну Брянскую.

— Брянскую? Да я едва с ней знаком! А почему вы не сделаете этого?

— Вам сподручней. Вы ведь были знакомы с мадемуазель, когда она блистала в оперетте!

— Ну и что из этого?

— Меньше будет вопросов, недомолвок. Ефим Львович также так считает.

— А княжна может знать, куда подевалась наша принцесса? Может, она живет у нее припеваючи, а мы здесь навариваем пустую кашу?!

— Вот это и надо выведать, граф, — улыбнулся Красинский.

Тот усмехнулся.

— На кой ляд мне эта княжна и ее дом, от которого все шарахаются, как от чумы?!

— Распоряжение, увы, не мое.

— Понимаю, понимаю, — закивал Константин. — Все отлично понимаю. И когда необходимо все это исполнить?

— Вчера, граф.

— Как это?

— Время совершенно не терпит.

Кудеяров громко рассмеялся, ударил ладонью по коленке гостя.

— Вчера, говорите?!. Весьма удачное выражение. Когда?.. Вчера! Смешно. Необходимо запомнить.

— Запомните, граф, — барон поднялся. — Позвольте откланяться?

— Конечно, барон, если торопитесь! Задерживать не стану. Да и самому необходимо переварить вашу головоломку!

Константин проводил барона до ворот, дождался, когда тот сядет в авто и скроется за поворотом, и тут увидел брата, направляющегося в сторону дома.

— Братец, рад неожиданной встрече. Живем вместе, а встречаемся раз в год.

— Кто это был? — хмуро поинтересовался Петр.

— Знакомый.

— Я его знаю?

— Ты должен знать всех моих приятелей?

— Так знакомый или приятель?

Лицо Константина налилось краской.

— Слушай, Петр… А не пошел бы ты к чертовой матери! Что ты контролируешь, что проверяешь, что вынюхиваешь? Тебе мало твоей жизни?

— Мне моей достаточно, а вот твоя беспокоит день ото дня все серьезнее.

— Знаешь, однажды я тебя возненавижу до такой степени, что просто убью.

— Как бы не случилось наоборот!

— Пошел к чертям!

Константин двинулся в сторону ворот, Петр перехватил его.

— Кто приезжал? — свирепея, повторил он.

— Хорошо, отвечу. Барон Красинский! Тебя это устраивает?

— Он никогда не был вхож в наш дом.

— У него дурная репутация?

— У каждого, с кем ты ведешь свои непонятные разговоры, должна быть дурная репутация.

Кудеяров-младший посмотрел на брата, неожиданно задумчиво и спокойно спросил:

— Послушай… Что тебе от меня нужно?

— Откровенно?

— Да.

Петр взял Константина за лацканы пиджака, привлек к себе.

— ТЫ в одном шаге от пропасти. Остановись, пока не поздно. Мы дворяне. Нам не нужна эта грязь, эти безумцы, которые не ведают, что творят.

— О ком ты?

— Не понимаешь, да?.. Не понимаешь! — Петр еще ближе приблизился к брату. — Тобой уже интересуется полиция! ТЫ — на крючке!

— С чего ты взял?

— Слышал, вижу, знаю! И хочу остановить твое безумие! Не подвергай нашу семью, наш дом, нашу фамилию опасностям!

Константан отодрал пальцы брата от своих лацканов.

— Служишь в полиции осведомителем? — ядовито поинтересовался.

— Что ты сказал? — прошептал тот.

— Выслеживаешь меня, берешь на заметку моих знакомых, сообщаешь об этом полиции?!

— Повтори…

— Ты филер?.. Дешевый филер?.. И сколько тебе платят? Тридцать сребреников?!

Петр развернулся и влепил брату звонкую пощечину.

Константин постоял в ошеломлении, затем сорвался с места, выскочил на улицу и почти бегом поспешил к приближающейся пролетке, которая оказалась свободна.

Корабль был пришвартован в каком-то южном порту. В открытый иллюминатор доносились громкая гортанная речь, чья-то ругань, команды, даже отрывистая музыка. За бортом плескалась голубая океанская гладь, и ничего, кроме нее, находящимся в трюмной каюте видно не было.

От духоты и жары пот выступал на лице и теле, дышать было трудно, матрацы, подушки, постельное белье совсем затерлись и стали уже не серыми, а почти черными.

Хотя выходить из каюты на стоянках было запрещено категорически, Соньки на месте не было.