Книга Сонька. Конец легенды, страница 69 – Виктор Мережко

— Полагаю, вы шутите.

— Никакой шутки. Проведаете, посмотрите, приценитесь, возможно, что-либо поймете. И таким образом поможете не только брату, но и следствию.

— Так возьмите и сходите сами!.. Это как раз по вашей обязанности!

— Вы правы, это по моей обязанности. Но я при должности, и у меня пока нет оснований для прямого ведения следствия. Вы же, повторяю, вполне способны нам помочь.

— Нет, нет и нет!.. Исключено! — Граф поднялся, руки его мелко дрожали. — Позвольте откланяться.

— Пока не позволяю. — Егор Никитич тоже встал. — Всего лишь одно замечание, но отнеситесь к нему серьезно.

— Попытаюсь.

— Если следствие начнет вести дознавательные действия при вашем молчаливом неучастии, то больше всего от этого пострадаете вы. Как лицо, укрывающее особ, решившихся на противоправные действия.

— Это шантаж.

— Совет. Подумайте и позвоните мне, — следователь приподнял котелок. — Но на всякий случай напоминаю вам адрес мадемуазель Бессмертной: Крюков канал, тридцать шесть, квартира семнадцать. — И зашагал в направлении к Стрелке, за которой сверкала холодным серебром Нева.

Была плотная экваториальная ночь.

Капитан находился в своей каюте, проверял судовой журнал, когда в дверь постучали. Он оглянулся, недовольно нахмурился, но стук повторился.

— Кто там?

Через порог переступил мичман Гребнов, с очевидной неловкостью сообщил:

— Прошу прощения, Валерий Петрович, я исключительно по служебному вопросу.

— Позже! Работаю!

— Но это крайне важно, господин капитан. Через час мы причаливаем к Бомбею, и у нас могут возникнуть проблемы.

— У кого это — у нас?

— Прежде всего у вас, Валерий Петрович.

Капитан развернулся к нему, удивленно уставился на молодого человека.

— Интересно. Ну, докладывайте, мичман.

Тот сделал шаг поближе, с прежней неловкостью произнес:

— У нас на судне находятся пассажиры совершенно разного сословия и чинов. От господ, получивших позволение на отдых, до каторжан, помилованных государем.

— Вы, мичман, пришли морочить мне голову?

— Я, господин капитан, пришел сообщить вам, что на борту у нас также пребывают люди, не оформленные ни как члены команды, ни как пассажиры.

— Кто такие?

— Они вначале находились в трюмовой каюте номер пятьдесят пять, и я даже имел возможность беседовать с ними.

— Как они оказались на судне?

— Не имею представления. И, боюсь, никто не имеет. В том числе и вы, Валерий Петрович.

— Вы документы их видели?

— Не имел права спросить.

— Значит, спустись в трюм и приведи их ко мне.

— Их там больше нет.

Капитан смотрел на мичмана расширенными глазами.

— Как это?

— Я неоднократно побывал там. Каюта пустая, и пассажиров — двух женщин и одного господина — в ней не оказалось. Будто испарились.

— Вы часто выпиваете по ночам, мичман?

— Я непьющий, господин капитан. А указанных господ я истинно видел. Это может подтвердить ваш старпом.

— Что предлагаете?

— Искать. Я готов обследовать весь пароход, чтобы найти данных людей.

Валерий Петрович помолчал, размышляя, затем приказал Гребнову:

— Пригласите ко мне старпома, мичман!

— Слушаюсь, господин капитан, — тот ловко развернулся и покинул каюту.

С уходом Гребнова Валерий Петрович закурил трубку, посидел в раздумье и оторвался от мыслей, когда в дверь коротко постучали.

Ильичев вошел в каюту без приглашения, как давний приятель, снял фуражку, уселся в кресло напротив капитана, спросил:

— Он их засек?

— Пока нет.

— А зачем приходил?

— Волнуется, что потерял из виду.

— В Бомбее он может заявить в полицию.

— Не может, а заявит.

— А учитывая, что по всем портам разослана шифрограмма, обыск будут вести по полной.

— Я это понимаю.

— И что в итоге?

— Что в итоге? — усмехнулся капитан. — В итоге каторжан найдут, а нас с тобой в лучшем случае разжалуют, в худшем — отдадут под суд. Как сообщников.

Оба помолчали, затем старший помощник встал.

— Ты куда, Сергеевич? — поднял на него глаза капитан.

— Выйду на палубу, подышу. Душно тут у тебя.

— Только не глупи.

— Что ты имеешь в виду, Валерий Петрович?

— Имею в виду мичмана. Я слишком хорошо тебя знаю. Пятнадцать лет на одном судне.

— Знаешь, но плохо. — Сергей Сергеевич протянул руку попросил: — Дай ключи от носовой каюты. Предупрежу людей о проблеме.

— Может, не стоит? Пусть ни о чем не догадываются. Так проще.

— Проще для кого?

— Для них.

— Нет, — крутнул головой старпом. — Люди должны быть готовы ко всему.

Валерий Петрович дотянулся до ящика стола, покопался в нем, вынул ключ.

— Гляди, как бы наш шустрец тебя не выследил.

— Да уж буду оглядываться. — Сергей Сергеевич надел фуражку, приложил руку к козырьку и покинул каюту.

Ильичев прошелся по верхней палубе, на которой парами и в одиночку стояли пассажиры, любующиеся огнями приближающегося Бомбея, кого-то кивком поприветствовал, затем спустился по трапу вниз, миновал ряд кают, из которых доносились смех и голоса, ближе к носовой части откинул едва заметный люк — под ним также находился трап — и нырнул в черную дыру.

По узкому коридору добрался до тупика, нащупал в темноте запертую на замок дверь, тронул ее — она не поддавалась.

Сергей Сергеевич прислушался — ничто не настораживало. Лишь доносился жаркий гул машин да изредка прорывались людские голоса.

Старпом постучал в дверь, ему не ответили.

Он постучал сильнее. Снова не ответили.

Тогда он запустил в замочную скважину ключ, провернул пару раз и открыл дверь.

Тут же из темноты голос Соньки настороженно спросил:

— Сергей Сергеевич?

— Да. — Ильичев нащупал выключатель, носовая каюта медленно наполнилась желтым слабым светом. Поднял глаза — перед ним стояли трое беглецов, испуганных, напряженных, даже агрессивных, готовых к чему угодно.

— Что-то стряслось? — спросила Сонька.

— Пока ничего. Но может, — старпом закрыл дверь, шагнул в каюту. Подошел к дверце, ведущей на носовую площадку, заглянул в темноту. — Подходим к Бомбею. Полиция там серьезная. Англичане. Поэтому досмотр будет тщательный.