Книга Месть Крестного отца, страница 52 – Марк Вайнгартнер

Все молчали. Когда машина подъехала к дому Клейна, адвокат похлопал его по колену и вышел. Хейген кивнул в знак признательности.

Нери пересел на заднее сиденье и опустил перегородку, отделяющую салон от водителя. Автомобиль не был лимузином, но Нери снабдил его некоторыми деталями. И, конечно, бронировал. Мастерская Момо Бароне на Берген-стрит, где раньше разбирали краденые автомобили, ныне занималась исключительно легальными заказами, в частности подобным тюнингом.

— Все было ужасно? — спросил Хейген. — После того как меня увезли?

Нери выпятил нижнюю губу.

— Да не так уж.

Судя по виду, именно так.

— Полицейские не стали…

— Нет. Они уехали вслед за тобой. Майкл попытался закончить собрание как полагается, но все так перепугались, стали спрашивать о мерах безопасности и вскоре разошлись. Босс отвел Эдди Парадиза в сторону и тихо проделал ему пару дополнительных отверстий в заднице.

Хейген кивнул.

Дальше они ехали в молчании.

Она умерла. Невероятно. Ушла навсегда. Еще накануне вечером она стонала в оргазме и была умопомрачительно живо». Страшно подумать. О ней. О Джуди Бьюканан, которой больше нет. Застрелена.

Хейген закрыл глаза, глубоко вдохнул и попытался сосредоточиться.

Том боялся не обвинений в убийстве: на его стороне была не только правда, но и достаточно влиятельных людей, чтобы не сесть в тюрьму за преступление, которого он не совершал. Том боялся, что в смерти Джуди замешана Тереза. Что это она все подстроила.

При любом раскладе всплывут скверные факты. Какие и в каком количестве? Пока неизвестно. Очевидно, Тому предстоит долгий и неприятный разговор с женой. А также с Майклом.

Зайдя в лифт, Хейген не колеблясь сказал:

— В пентхаус.

Альберт ничего другого и не ожидал.

«Наши дела важней жены, детей, даже матери». Том Хейген никогда не давал клятв, но прекрасно их знал. Ни один человек не был так предан, как он.

В три часа утра в кабинете Майкла продолжал гореть свет.

* * *

Том сказал Терезе, что некоторые люди хотят навредить семье, но у них ничего не получится.

Разговор проходил в спальне, за запертой дверью.

Она расплакалась прямо у него на глазах. Тереза — сильная женщина, и Тому было больно смотреть, до какого состояния он довел жену.

Когда он приблизился к ней, Тереза плюнула ему в лицо и назвала бранным словом.

У нее был чуждый взгляд. Нечеловеческий. Раненого и опасного зверя.

Хейген с облегчением вздохнул.

В поведении Терезы не было и намека на причастность к трагедии. Она не смогла бы так искренне разозлиться, если бы пыталась скрыть грех.

Том уверил Терезу, что все обвинения — ложь, до последнего слова.

На лице несчастной женщины блеснула надежда. Но затем она дала ему пощечину и велела оставить одну. Том вышел, не сомневаясь, что жена успокоится и все будет хорошо.

Обвинения, конечно, не стопроцентная ложь. За исключением криминала. И Хейген вскоре Пожалел о своих словах. Его больше заботили слезы Терезы, а не точный подбор фраз.

Отпечатки пальцев Тома были найдены по всей квартире, где убили Джуди Бьюканан, а также в Лас-Вегасе. Положение печальное, но к делу не пришьешь. Общественное мнение могло провозгласить незыблемую связь между супружеской изменой и убийством, однако в суде ничего не докажешь. Тем более под защитой Сида Клейна.

И все же отпечатки говорили о многом не только публике, но и жене. Тереза забрала двух дочерей и собаку — десятилетнего колли по кличке Элвис — и уехала к родителям в Нью-Джерси.

Том был не в восторге от такого решения, тем не менее понял его и поддержал.

Вскоре «представитель полиции» заявил о горах улик, подтверждающих незаконную связь между господином Хейгеном и госпожой Бьюканан.

В редакцию одного нью-йоркского таблоида анонимно прислали обличающую фотографию, которую распечатали в газетах и журналах по всей стране.

Не заставляя долго ждать, Тереза забрала все свои вещи, одежду детей и переехала в приобретенный во Флориде дом. Отправила дочерей в местную школу. Умоляла Тома порвать с ней всякую связь. Сказала, что надеется, он сгниет в аду.

— Уверен, так и будет, — согласился Хейген.

Тереза рассмеялась и повесила трубку.

Этот смех принадлежал уже не той девушке, на которой женился Том. Его невеста так не смеялась. В голос проникли едкость, злость и цинизм, пропала наивность, и все это, надо признать, его рук дело.

Том убеждал себя, что все исправит. И не сомневался в этом.

Сердце разрывалось, но в минуты покоя приходило в норму. Хейген сидел за кухонным столом и смотрел на телефон, один в огромных апартаментах, потягивал «Краун-Ройял» со льдом из кривой кофейной кружки, что слепила ему маленькая Джианна. Поднялся добавить льда, взял трубку и позвонил сыну Фрэнку, в Нью-Хейвен. Тщетно. Набрал номер младшего Эндрю, в университет Нотр-Дам. Услышав знакомый голос, не нашел, что сказать.

— Пап? — произнес Эндрю.

— Как ты узнал, что это я?

— Кто еще может позвонить и молчать?

— Разве я так делаю?

— Как дела, пап?

— Ты разговаривал с мамой?

— Да.

Эндрю был ее тайным любимчиком, что ни для кого не составляло секрета, кроме самой Терезы.

— Мама предупреждала, что ты позвонишь. Ты запил?

Разве можно в столь юном возрасте быть таким ханжой?

— Ты, что ли, мне отец?

— Нет. Твой отец умер от алкоголя.

— Даст бог, ты проживешь достаточно долго, чтобы понять: этот мир не такой черно-белый, каким видится тебе сейчас.

— Бог, говоришь?

— Как учеба?

Эндрю попытался развеселить отца смешными университетскими случаями.

— Ты ведь понимаешь, что происходит, — сказал Том. — Это все подстава.

— Я верю тебе, пап, — уверенно произнес Эндрю, будто отпустил грехи. Когда сын сообщил, что собирается стать священником, Том испугался. Неужели у него вырос маменькин сыночек? Тереза так его любила, что воспитала размазню, как Кармела беднягу Фредо. Теперь Хейген понял: дело в другом. Видимо, Эндрю решил, будто обязан искупить грехи отца.

— Все наладится, — сказал Том. — Все пойдет своим чередом, поверь мне. Вещи не такие, какими кажутся.

— Есть многое на свете, что и не снилось нашим мудрецам.

— Ты так считаешь?

— Это из «Гамлета», пап.

— С учебой всегда так. Узнаешь что-то новое и забываешь, что до тебя за партой сидели другие люди.