Книга Месть Крестного отца, страница 88 – Марк Вайнгартнер

— Москита? — нахмурился Гиэри. Он выглядел озадаченно.

— Забудь. Это шутка, я не пью.

Гиэри уставился на него, но через пару секунд отвел взгляд — он знал, кто заказывает музыку, — и повернулся обратно к Хейгену:

— Триумф — это преувеличение, Том. Однако я рад возможности говорить от имени людей, которых иначе бы не услышали. Чувствую, что заслужил их уважение.

Бен Тамаркин сложил руки на груди. Он был не в восторге оттого, что вынужден оказывать услугу признанному антисемиту.

— В некотором отношении, — сказал Хейген, — я один из тех людей. — Как и многие сильные мира сего, Том серьезно относился к искоренению уличного криминала. Свои собственные преступления (азартные игры, ростовщичество, наркотики) он считал не направленными на конкретную жертву или вовлекающими тех, кто сам предрешил свою судьбу, согласился на определенные правила, а потом их нарушил. — Обычный вор, о котором вы говорили, бандит, муж, избивающий жену, насильник, педофил и тому подобная нечисть должна исчезнуть с наших улиц.

— Да, да, — согласился Гиэри, передавая Тому виски. — Я считаю, необходимо вернуть улицы наших городов добропорядочным американцам.

— Похоже, скоро вам представится такой шанс, — отметил Том. — За человека, который прекрасно подходит на эту роль. — Хейген поднял бокал.

Пэт Гиэри годился на эту роль только потому, что идеально вписывался в шумное фиаско, связанное с пребыванием Дэнни Ши в должности генерального прокурора. Однако он совершенно не знал улиц наших городов. Гиэри — сын богатого владельца ранчо, ни дня не живший на улице, в отличие от Тома. Ему не пришлось бороться за выживание, за пишу. В детстве, если это слово уместно, Хейген был абсурдно взрослым — одиннадцатилетним мужчиной. Больной и грязный, он даже не оплакивал смерть родителей, не думал ни о них, ни о своей жизни. Оказался ловчей и сильней обычных задир и хапуг, готовых украсть последний цент и крошку хлеба у сироты, ловчей хищников-педофилов. Том выжил. Он спасся.

Хейген извинился и вышел на балкон, выходящий на океан. Смеркалось. Вид был изумительный: полоса белого песка и бесконечный зелено-голубой Атлантический океан; по горизонту скользили нефтяные судна, ближе к берегу — катера береговой охраны. На севере здания в стиле ар-деко, сверхсовременные отели на юге. Отсюда не видно «Фонтенбло» и центр для проведения съездов и конвентов Майами-Бич, где вице-президент вскоре произнесет речь. Том не видел Кубы, но ощущал ее присутствие. Не слышал ни звука снизу, хотя знал о скоплении там народа. Хейген был не из тех, кто способен испытывать трепет от высоты, и все же его переполняли невероятные эмоции.

— Салют, — произнес Том и поднял бокал в темнеющее небо, провозглашая тост в честь непонятно чего.

* * *

— Какие гарантии, — вопрошал руководитель избирательной кампании, — что эти фильмы не всплывут в самый неподходящий момент, даже если мы согласимся на все условия?

Это был лысый румяный мужчина с бледными, едва заметными бровями и кругами под глазами от бессонницы. Тело состояло из изгибов без единого угла.

— Можно? — спросил Том.

— Пожалуйста, — пожал плечами Тамаркин.

— Невозможно гарантировать, что ни у кого не осталось во владении пленки, — сказал, Хейген. — Более того, никто не знает, сколько фильмов было отснято. Уверен, вы обсуждали этот вопрос с президентом и его братом. Они должны иметь представление, как часто включалась камера. Какой смысл отдавать вам все имеющиеся у нас записи? Вы, вероятно, нам и так не поверите. И, скорее всего, это не единственный компрометирующий материал. К сожалению, мы не можем дать вам никаких гарантий, кроме нашего слова, которое, как вы не раз убеждались, надежнее того, что завтра взойдет солнце.

— Дик, — вмешался Гиэри, — я лично ручаюсь, это правда.

— Вас интересует, — продолжил Том, — с чего вы должны доверять нам. Что нам нужно? Справедливый вопрос. Фильмы всего лишь привлекли ваше внимание, посадили за стол переговоров. Я не представляю, кто посмеет опубликовать или показать нечто подобное. Какая неприятность, если пленка попадет в руки первой леди или милой жены генерального прокурора, хотя, насколько нам известно, эти женщины давно смирились с наклонностями мужей.

Хейген посмотрел на Гиэри. Сенатор откинулся на спинку и перевел взгляд на потолок.

— Так что забудьте о фильмах. У братьев Ши есть заботы поважней. Вы видели, как народ вчера откликнулся на речь сенатора Гиэри? Если он выдвинет свою кандидатуру как независимое лицо, а мы найдем для этого достаточно денег, Гиэри, возможно, и не выиграет, но отнимет голоса у президента. А есть избиратели, чья нетерпимость к католикам, евреям и цветным заставит отдать предпочтение сопернику на выборах в ноябре. Сенатор Гиэри может работать на вас и повышать рейтинг президента или забрать свои голоса.

— Вы готовы пойти на этот шаг, Пэт? Предать партию, которая была вашим домом всю жизнь?

— Кончай молоть чепуху, Дик, — сказал Гиэри. — Если так ставить вопрос, то это партия меня предала.

— Но если, — продолжил Том, — вы назначите нашего друга генеральным прокурором, все только выиграют. Все. Сенатор Гиэри получит возможность выразить и осуществить свои задумки.

Гиэри закивал.

— Старейший член юридического комитета Сената станет вашим генеральным прокурором, и вы сможете воспользоваться его опытом и влиянием. Он заменит мальчишку Дэнни Ши, который занял пост лишь потому, что приходится братом президенту. Дэнни нечем похвастаться, кроме бессмысленных показушных инициатив. Сколько человек посажено за решетку в результате его так называемой войны против так называемой мафии?

— Девяносто один.

Шатцер и Гиэри ухмыльнулись.

— Я имею в виду не букмекеров и сутенеров, — сказал Хейген. — Речь о настоящих гангстерах, о которых снимают кино. Сколько таких людей Дэнни Ши упек в тюрьму?

Все знали ответ: ноль.

— Понимаю.

— Дэниэл Брендон Ши взялся за дело, которое ему не по зубам, — продолжал Том. — Уверен, вы с президентом согласитесь с нами в этом вопросе, как бы деликатен он ни был. Но если он сойдет с арены сейчас и объявит, что будет баллотироваться в Сенат в 1966-м, все поймут.

— Создастся впечатление, будто он хочет поставить свой успех на карту, — заключил лысый. Это ясно.

— Поставить на карту? — повторил Тамаркин, высоко изогнув брови. — Да вы заядлый игрок.

— Мы, естественно, не можем гарантировать, что Дэнни Ши одержит победу, но обещаем не препятствовать. У него будет честный равный шанс, а о чем еще мечтать?

— Почему бы теперь вам не перестать молоть чепуху, господин Хейген?

— Называйте меня Том.

— Если вам все равно, — сказал лысый, — я не стану.

У него было лицо, в которое очень хотелось заехать кулаком.