Онлайн книга «Будни рэкетиров»
|
– Можешь даже трахнуться… Кристина дернулась, как от пощечины: – Зачем ты так?! – Извини. Вырвалось. В конце концов, он ведь твой муж, а я так, с боку-припеку. Погулять вышел. Кристина поднялась на ноги. – Я предлагал тебе сделать выбор, – продолжил Андрей, чувствуя, что если перегнет палку, она может вообще не вернуться. – А воз и ныне там. Раз мы живем в условиях «треугольника», по твоей вине, если ты его обслуживаешь, как дебила, а я помалкиваю в тряпочку, то почему бы тебе с ним не спать. Знаешь, любовнику как-то не с руки ревновать к законному супругу. В конце концов, что я могу поделать? Связать тебя по рукам и ногам? Я тебя связывать не намерен. Так что, делай как знаешь. * * * Оговоренный день растянулся в три. Кристина вернулась на четвертый. – Бедненький, – вздохнула она, заглядывая в пустой, словно заброшенный склеп, холодильник. – Чем же ты питаешься? – Твоими обещаниями. – Андрей надвинулся со спины. Его руки легли на талию, в то время как рот целовал затылок. – Погоди. Дай я что-нибудь приготовлю… – Успеется. – Бандура расправился с молнией на юбке, и та полетела на пол. Кристина сама сбросила трусики, и он взял ее прямо на кухне. – Холодильник перевернешь! – Он все равно пустой. Потом они переместились в комнату. * * * – Вот теперь я хочу есть, – сказал Андрей. За окнами наступили сумерки. – Я еще никогда не делала этого в кухне… – призналась Кристина. – Большое упущение, детка. Я открываю школу сексуального дизайна, а ты моя единственная дипломница… Кристина хихикнула: – Звучит заманчиво. – А то. Секс на кухне, в ванной, верхом на стиралке, наконец. – Подозреваю, будет гораздо интереснее курса «Деталей точных механизмов», который, помнится, читал Василий Васильевич. – Точные механизмы говно! – заверил Бандура. – Вообще другой подход. Минимум теории, и валом практики. Коллоквиумы и коллоквиумы. Первый сегодня вечером. Но, после ужина. – Андрей плотоядно задвигал челюстями. – Протоплазма! Хочу протоплазму! – Это откуда? Из Шекли. [12] Накинув халат, Кристина отправилась готовить еду. – Я на прошлой неделе купила пакет муки, – обронила она на ходу. – Где поставила, там и ищи, – отозвался с дивана Бандура. – В твое отсутствие, детка, я еще не дошел до той степени голода, чтобы жрать муку всухомятку. В следующий раз, возможно, дойду. Кристина предпочла не расслышать. Она взялась за стряпню и через каких-то двадцать минут Андрей уплетал восхитительные блины, смазанные сливочным маслом и сваренными всмятку яйцами. * * * Предновогодняя неделя целиком осталась за Андреем. Они с Кристиной ездили за подарками. Город охватила предпраздничная лихорадка. Таков уж наш неписаный закон. Пускай после Нового года придется потуже затянуть ремешки, а кое-кому вообще положить зубы на полку, это дело двадцатое. Новый год – праздник расточительности, гостеприимства и чревоугодия. Водке положено литься рекой, а столам ломиться от еды. А потом: хоть бы и трава не росла. – Наши у Армейца собираются, – сказал Бандура. – Хочешь, пойдем, а нет, мне и дома с тобой не скучно. Фраза была произнесена с великолепной беспечностью, свойственной характеру Андрея. Но, его галиону было суждено натолкнуться на риф. – Андрюшенька, – начала Кристина. – Не знаю, как тебе и сказать… Только пойми меня правильно. И не обижайся, ради Бога. У тебя есть я… и есть друзья. Есть ребята… – Есть. А что в этом плохого?… – Это очень даже хорошо, потому что у Василия Васильевича никого нет. И я подумала… Понимаешь… на Новый год… И, в особенности, в канун Нового года… Когда у человека депрессия… «Вот бы и удавился на дверном косяке, если так». – … и он один одинешенек, а вокруг все пляшут и веселятся… «Вот бы сел в ванную да вскрыл вены кухонным тесаком…». «Взялся бы левой за батарею, а правую засунул в розетку». – Ты сильный, а он слаб… Испытанный прием, как правило, действенный. «И шулерский». – Я сильный, и поэтому об меня можно ноги вытирать? По правде говоря, Андрею было, кем заполнить вакуум, образованный Кристиной в Новогоднюю Ночь. Протасов еще с начала декабря обещался превратить квартиру Эдика в бардельеро. «Я обрушу этот город в мрак и разврат», – грозился некогда герой Василия Шукшина. [13] Протасов утверждал нечто подобное. – Так что никаких левых баб. Ты понял намек, Бандура? Это подтолкнуло Андрея к решению отметить Новый год дома, на Лепсе. Вдвоем. Поскольку теперь планы летели в тартарары, Андрею ничего не оставалось, как следовать в проложенном Протасовым фарватере. Как сухогрузу за ледоколом по Северному морскому пути. «Ну что же, – махнул Андрей, – раз пошла такая пьянка, предадимся разврату. Девчонки так девчонки. Сама виновата». Впрочем, Андрей полагал, что Кристине эта информация ни к чему. – Хорошо. – Бандура понурил голову. – Ступай, коли так… Выбор за тобой. Тогда давай сразу и разбежимся. – Андрей шагнул на мостовую, собираясь уходить. – Одно тебе скажу. Я ведь не многого хотел. Чтобы ты была рядом. И все. Если мы любим друг друга, – он так пытливо заглянул в ее малахитовые глаза, будто хотел проникнуть в душу, – то почему бы нам не быть вместе? Вот ты говоришь, будто я сильный, а Вася слабый и глупый. Я не спорю, хотя, как по мне, он мерзавец, который катается на тебе верхом. Он одинок, ты говоришь? А я? Я?! Обо мне ты подумала?! – Андрей! – воскликнула Кристина, сообразив, что он сейчас уйдет. – Может, тебя смущает то, что я сейчас на мели? Женщины любят утверждать, что это они мечтают о семейном гнездышке, в то время, как мужикам только дай потрахаться. А если как раз наоборот?! Она застыла ошеломленная, с полными слез глазами. – Если я хочу слишком многого, так скажи об этом открыто! Если я для тебя беден, тоже скажи, не юли. Надоели мне твои кошки-мышки. – Андрюша… – Ничего у нас не получится, пока между нами Бонасюк. Подумай об этом, на досуге. |