Онлайн книга «Александр Солоник: киллер мафии»
|
Подследственный передернул плечами. – Нет. – Но ведь факт интимной близости – признаете? – Естественно, – спокойно согласился молодой человек. И тут же добавил поспешно: – Но это было давно… Чуть меньше года назад и по обоюдному согласию. Я уже и забыл… – Но в заявлении потерпевшей указано, что в отношении ее было применено насилие. – Несомненно, следователь прокуратуры не верила молодому человеку – то ли исходя из женской солидарности с потерпевшей, то ли из профессиональных соображений. – А год назад или вчера… Давности по данной статье не существует. – Товарищ следователь, я ведь сам в милиции служил, – казалось, молодого человека было трудно смутить. – Это явная подставка. Где свидетельские показания? Где данные медицинского освидетельствования? Почему я узнаю обо всем этом только теперь? – Значит, факта изнасилования вы не признаете. – Не принимая контраргументы, следователь взглянула на часы: она явно куда-то торопилась. – Хорошо. А как вы объясните, что, кроме этого, на вас поступило еще три заявления и по той же статье? – Разрешите взглянуть, – молодой человек недоверчиво поджал губы. Лицо хозяйки кабинета приобрело сонное выражение: – Прошу. Серая бумага, катящиеся круглые буквы – по всему видно, под диктовку писалось. «…Познакомились с ним в парке, спустя полчаса он предложил мне вступить в интимную близость. Когда я отказала, ко мне было применено грубое насилие… Половая близость в извращенной форме…» Подследственный категорично отодвинул бумаги: – Вранье. Таких не знаю. – Да только они вас откуда-то знают, – бумаги профессионально быстро исчезли в папке с веревочными тесемками. – Значит, вы отказываетесь? – Да. – А как же со свидетельскими показаниями? Кстати, вот и они. Впрочем, свидетельские показания, явно сфабрикованные так же, как и заявления «потерпевших», можно было и не читать. Стало очевидно – если уж его, пока еще подследственного, хотят посадить по одиозной 117-й статье, то посадят наверняка. И надо же – целых четыре изнасилования… Хорошо еще, что не всех одновременно. Хозяйка кабинета вновь посмотрела на часы, заерзала и, раскрыв папку, произнесла: – Следствию необходимо еще раз уточнить анкетные данные. – Хорошо, – молодой человек взглянул на нее с явной ненавистью. – Фамилия? – Солоник. – Имя-отчество? – Александр Сергеевич. Дешевая ученическая авторучка следователя что-то пометила в папке. – Значит, после окончания школы поступили в техникум, призвались, проходили службу в Группе Советских войск в Германии, потом перевелись в техникуме на заочное отделение, работали в милиции, получили направление в Горьковскую высшую школу милиции, откуда вас отчислили за аморальное поведение… Затем – автоколонна, служба во вневедомственной охране, после увольнения работа на спецкомбинате. Все правильно? – говорившая взглянула не на собеседника, а поверх его головы. – Да, – анкетные данные уточнялись в который уже раз. – Вот и хорошо. Гражданин Солоник, – следователь поднялась более поспешно, чем требовалось, – вопросов к вам больше нет, вы свободны. – Простите, а как же очная ставка? Как же медицинское освидетельствование? Откуда вообще эти три взялись? – забеспокоился тот, кого только что назвали гражданином Солоником. – Я ведь сам в милиции служил, знаю, что такое закон. – Не учите прокуратуру вести следствие, – отрезала хозяйка кабинета. – А то, что вы служили в органах внутренних дел, мы учли. По такому обвинению вас вполне могли поместить в изолятор временного содержания, взамен взята подписка о невыезде. Все, свободны. На суд явитесь по повестке, в противном случае будете подвергнуты насильственному приводу. И равнодушно отвернулась, давая понять, что беседа завершена. Подследственный вздохнул, пробормотал нечто невнятное и вышел из кабинета. Он двинулся по устланному потертой ковровой дорожкой коридору, мимо дверей служебных кабинетов с картонными табличками, вдоль облупленных стен, в густом запахе слежавшихся бумаг, пыли, плесени, сырости и еще чего-то нежилого, какой обычно бывает лишь в присутственных местах… Вышел из подъезда, с удовольствием вдыхая свежий воздух, осмотрелся… – А-а-а, Солоник? – неожиданно услышал он над самым ухом. Молодой человек обернулся – прямо на него шел невысокий чернявый мужчина. Выбритые до синевы щеки, короткая прическа, маленькие, глубоко посаженные глазки… Несмотря на штатскую одежду, можно было с полной уверенностью сказать: это – ментовский оперативник. Опер смотрел на молодого человека снисходительно, с явным превосходством. – Ну как дела? – спросил он, закуривая. Резкий дым дешевой «Примы» ударил в ноздри, и посетитель прокуратуры брезгливо поморщился. – А тебе какое дело? – Мог бы помочь… Может быть, договоримся? – А пошел ты в жопу, пидар дешевый, – душевно посоветовал молодой человек. Наверняка за свою многотрудную службу мусорскому оперу доводилось выслушивать в свой адрес и не такие пожелания, даже не единожды на дню, и потому он не обиделся: видимо, привык за годы службы. А потому, выдохнув в лицо молодого человека табачный дым, он лишь ухмыльнулся. – Зря ты так… Ничего, когда тебя на зоне блатные в очко трахнут, вспомнишь, как меня в эту самую жопу посылал… Нет ничего печальней, чем несоответствие возможностей и желаний, особенно если желания берут верх. Устремления, цели, смелые планы на будущее – что может быть естественней, если тебе чуть больше двадцати, а ты только что дембельнулся из армии и уверен в себе, если у тебя есть на то все основания? Горизонты кажутся безграничными, небо над головой – безоблачным и чистым. Рисуешь мысленные перспективы все смелей и смелей и видишь себя где-то далеко отсюда с карманами, полными коричневых хрустящих сторублевок, разъезжающим по столичным бульварам на приличной тачке в окружении доступных и красивых женщин, сильным и всемогущим… А о чем еще мечтать в Кургане? Впрочем, жизнь в затхлой провинции, где распитие «Портвейна-72», культпоходы в «стекляшку» с непременно победной дракой кажутся пределом возможного, не способствует иному пониманию ценностей бытия. И, естественно, Саша Солоник – плоть от плоти курганский – не являл собой исключение. Единственный ребенок в семье железнодорожника и медсестры, казалось, ничем не выделялся среди сверстников. Обыкновенная, без всяких «уклонов», средняя школа, армейская служба в братской ГДР, техникум, где Саша учился без особого рвения и энтузиазма, служба в милиции… |