Онлайн книга «Абсолютная защита»
|
Теперь я осознал, что получил согласие следователя на то, чтобы самому себе выписать ордер на ведение этого дела. – Но мне сейчас нужно заехать на фирму и выписать ордер… – Хорошо. Часа через два вы можете подъехать в изолятор номер шесть? Знаете, где он находится? – Конечно, в Текстильщиках. Это женская тюрьма, там подследственные содержатся. «Что за странные вопросы он мне задает? – подумал я. – Какой адвокат не знает, где находится следственный изолятор номер шесть, если он работает по уголовным делам?» – Вот и отлично. Значит, через два часа встречаемся у входа. – Как я вас узнаю? – Найдем друг друга, – сказал следователь. Я положил трубку. Получилось так, что, пока я добрался до места работы, прошло почти полтора часа. Я стал волноваться, что не успею к назначенному времени. Сев в машину, я помчался в сторону Текстильщиков. Два часа истекало. Неожиданно раздался звонок мобильного телефона. – Алло! – услышал я мужской голос. – Следователь Самохин беспокоит. Вы что, немного задерживаетесь? – Да, я минут через пятнадцать буду, – ответил я, – пробок много. – Хорошо, буду вас ждать. Я просто уже на проходной стою. «Стоп, – подумал я, когда уже положил трубку, – откуда он знает мой телефон? Господи, да тут все просто – следаки в последнее время поставили себе определители номера, вот и вычисляют адвокатов… Конечно, я не в претензии, в принципе у них работа опасная, тоже могут быть разные звонки. Но мы-то тут при чем? Мы тоже люди неприкосновенные, и влезать в нашу частную жизнь, тем более определять номера телефонов, запрещено законом. Ладно, замнем этот вопрос, нужно торопиться!» Через несколько минут я подъехал к изолятору. Изолятор № 6, так называемая женская тюрьма, находился недалеко от метро «Текстильщики». Это было достаточно интересное здание, представлявшее собой что-то типа крепости, с большим забором, напоминающим шахматную ладью. Изолятор был пятиэтажным, но в отличие от других тюрем окна его представляли собой узкую длинную полоску, вероятно, это были окна коридоров. Окна камер, естественно, выходили во внутренний дворик тюрьмы. Изолятор был открыт сравнительно недавно – пять или шесть лет назад, и условия в нем были достаточно приемлемыми. Поставив машину, я поспешил к проходной. Услышав свое имя-отчество, обернулся. Передо мной стоял темноволосый парень небольшого роста с портфелем. На вид ему было лет двадцать пять – двадцать семь. – Я – Кирилл Самохин, следователь прокуратуры, – представился он. – Прокуратуры? – удивленно переспросил я. – Конечно, прокуратуры. А что вас удивляет? – Нет, я думал, просто какое-нибудь районное УВД, а тут – прокуратура… – Так ваша клиентка в убийстве обвиняется. – И кого же она убила? – Собственного мужа, – Самохин был удивлен тем, что я не в курсе. Через несколько минут мы предъявили свои удостоверения, и охранник, нажав кнопку, пропустил нас в следственный изолятор. Мы сделали несколько шагов по длинному коридору и оказались возле еще одного КПП. На сей раз это было что-то вроде камеры хранения. Необходимо было сдать все запрещенные предметы. Следователь достал из-под мышки, где обычно оперативные работники носят оружие, пистолет и протянул его прапорщику, который тут же выдал ему номерок. – А у вас ничего запрещенного нет? – спросил он у меня. – Оружия с собой не ношу, – сказал я, улыбаясь. – Мобильный телефон, пейджер есть? – Да. – Пожалуйста, сдайте. Я вытащил мобильный телефон с пейджером и протянул их прапорщику, получив взамен небольшой номерок. – Ну все, – сказал Самохин, – пойдемте! Я шел за ним по коридору, не расспрашивая о подробностях. В конце концов, сам сейчас все узнаю… Вскоре мы, поднявшись на третий этаж, оказались в большой комнате. Это была картотека. Следователь взял чистый листок и стал вписывать туда свою фамилию и фамилию вызываемого лица. Это было так называемое требование, по которому вызывают задержанных. Через несколько минут все формальности были улажены, и следователь попросил женщину, которая взяла заполненный листок: – Если можно, побыстрее, а то адвокат очень торопится. – Ничего, подождет, – недружелюбно ответила женщина. «Ну вот, – подумал я, – на меня сваливает! Наверное, сам торопится!» – Нет, – сказал я, – у меня время есть, я никуда не спешу. Женщина посмотрела на меня удивленно, наверное подумав, что над ней смеются или придуриваются. Но, тут же протянув нам жетончик, сказала: – Проходите в восемнадцатый кабинет. Сейчас ее туда приведут. Вскоре мы оказались в кабинете, где проходят беседы и допросы заключенных. Отличие беседы от допроса заключается в следующем. Если следователь – человек официальный, уполномоченный следственными органами, то он вправе производить только допросы. Они являются протокольным мероприятием и строго фиксируются. Адвокаты же – совсем другое дело. Их уполномочивает общественная организация, Коллегия адвокатов. Поэтому у них – подготовка к делу, располагающая к доверию беседа. Самохин достал пачку сигарет и протянул мне. – Ну что, закурим? – предложил он. – Я не курю, – покачал головой и тут же подумал: «Дурак я, дурак, почему же не взял сигареты?» Есть такая традиция у адвокатов – всегда, когда идешь к клиентам, брать пачку сигарет, зажигалку. Человеку это очень приятно. Даже если он и не курит, то возьмет курево в камеру. Для него это там – своеобразная тюремная валюта. Вскоре раздались шаги. Дверь открылась, вошла женщина, одетая в военную форму, с огромной грудью. «Интересно, – подумал я, – почему у большинства тюремщиц такая большая грудь? Или это атрибутика профессии? Такую бы грудь да на обложку „Плейбоя“…» Я улыбнулся. Женщина-конвоир, заметив мою улыбку, посмотрела на меня с удивлением. Она протянула листок следователю, тот взял его, сделал там пометку и вернул конвоиру. – Заключенная, заходи! – строго приказала женщина-конвоир. Дверь открылась, и на пороге появилась та самая незнакомка, которая приезжала ко мне в юридическую консультацию. – Марина Михайловна Светличная? – перешел на официальный тон следователь. Та кивнула. – Я выполнил вашу просьбу, вот адвокат, о котором вы просили. Ну что же, приступим к допросу, а потом я предъявлю вам обвинение. – Одну минуточку, – остановила следователя Марина. – Раз у меня есть адвокат, то я могу с ним перед допросом переговорить? |