Онлайн книга «Курганские»
|
– Да, чувствую. Надо беречь драгоценное здоровье Олега Николаевича. Принесите-ка нам приборчик! Я не успел оглянуться, как на мою голову уже надевали противогаз. – Так вот, Олежек, – продолжил мой тезка, – это и называется у нас «слоник». Сейчас на тебя надели противогаз. Теперь мы перекрываем вот эту трубочку, и воздух к тебе больше не поступает. Говорят, человек может продержаться немного. Потом он теряет сознание. Говорят, – продолжал он, – иногда человек и погибнуть может в связи с сердечной недостаточностью… Но это так говорят. У нас таких случаев еще не было. А теперь начинаем дышать. Сделай большой вдох… Я вдохнул воздуха. – А теперь выдох! Но не успел я выдохнуть, как подача воздуха была прекращена. Оперативник быстро перегнул шланг, соединяющий противогаз с фильтром, и воздух перестал поступать. Дыхание у меня сбилось, сердце застучало. Я пытался вдыхать воздух, надеясь, что, может быть, в резиновой маске осталось его хоть немного. Но маска стала еще больше сдавливать голову. Я чувствовал, что перед глазами поплыли круги. Голова закружилась. Вскоре я потерял сознание. Очнулся я на полу. Я лежал на спине, так же прикованный наручниками к стулу, а один из оперативников лил мне на голову холодную воду из кувшина. – Ну что, пришел в себя? Что-то ты, братишка, совсем слабенький! Как же ты работать-то в дальнейшем собираешься? – сказал он и быстрым движением поднял меня. – Продолжаем разговор дальше. Итак, что делал Виктор Чернышев в бригаде и зачем поехал на стрелку с центральной группировкой? Вопрос ясно сформулирован? Я опять сказал, что никакому Виктору Чернышеву я задания ехать на стрелку не давал, что его я знал очень плохо, мы занимались совместным бизнесом, но ни о какой преступной деятельности, тем более о группировке, я не слышал. – Так, – протянул оперативник, – опять «слоника» надеваем… И вновь на меня натянули тот же противогаз, опять началась экзекуция… В такой форме беседа продолжалась еще минут тридцать. Оперативника интересовало все, что связано с Сильвестром, с центральной группировкой, с моей бригадой… Наконец допрос прекратился. Меня ударили несколько раз. На прощание оперативник сказал: – Знаешь что? На сегодня мы допрос заканчиваем. Иди отдохни в камеру. Меня вывели и поместили в небольшую камеру на первом этаже. Она представляла собой помещение метров шестнадцать, без всяких окон. Только единственная лампочка, находящаяся как бы в железной клетке, висела над дверью. Каменный пол переходил в небольшой деревянный настил, служащий кроватью. Там уже сидели два человека. Меня завели и плотно закрыли за мной дверь. Никакого света, очень мало воздуха. Я молча подошел и сел рядом на деревянный настил. Один из находившихся в камере подвинулся ко мне и спросил: – Слышь, братишка, били тебя, что ли? Я ничего не ответил. – За что попал-то? – продолжал человек. Желания разговаривать у меня не было. На следующее утро одного моего сокамерника с вещами вызвали на выход. – Ну что, меня выпускают, – сказал он и стал прощаться с первым. – Слышь, – обратился он неожиданно ко мне, – если есть что сообщить на волю, говори мне. Я выйду, позвоню куда надо, передам, встречусь с кем надо. Может, твои ребята мне денежки заплатят… Давай! Я отрицательно покачал головой, понимая, что это может быть подсадка. В дальнейшем оказалось, что я не ошибся. Днем приехали оперативники. В этот раз «слоника» или подобных пыток ко мне не применяли, просто стали разговаривать «за жизнь». В конце они сказали: – Слушай, Олег, а может, тебе уехать из нашего города? Воздух у нас почище будет, а то такие, как ты, воздух портят… И нам головную боль доставляешь – приходится тебя отслеживать, наблюдать, задерживать, разговаривать с тобой. А у нас и так много работы… – как бы пожаловался он мне. – Работа ваша такая… – ответил я. – Какой ты все-таки несговорчивый! – продолжил оперативник. – А не боишься, что мы сейчас тебя выпустим, а предварительно позвоним кому-нибудь из бригадиров центральной группировки? Они тебя и встретят у ворот ментовки в лучшем виде! И повезут тебя, братишка, прямиком на кладбище… Я промолчал. «Неужели, – подумал, – у них есть какая-то связь с центральной группировкой? Или они просто на понт меня берут?» После двухчасовой беседы меня вновь вернули в камеру. Но уже в другую. Там сидели уже четыре человека. Камера была такого же размера. Часа через два дверь приоткрылась, и появившийся в проеме старшина милиции выкрикнул мою фамилию. – На выход! – сказал он. Я вышел. – Руки за спину! – приказал старшина. – Пойдем! Мы шли по небольшому коридору. – Стоять! – приказал старшина, остановившись возле открытой двери. Там было что-то типа караулки. За столом сидели несколько милиционеров и играли в карты. Еще один сидел на кушетке и читал газету. Один из сидящих обратился ко мне: – Тебя, что ли, вчера оперативники задержали? Я кивнул головой. – Как фамилия? Я назвался. – К тебе, это… жена приходила, жрачку принесла, – сказал он. – Вот, возьми, – и он протянул пакет. Пакет наполовину был заполнен: сок, вода в пластиковой бутылке, печенье, несколько пачек сигарет. – Мы тут немного взяли у тебя, – сказал милиционер, – но ты, наверное, не в обиде? Я молча кивнул головой. – А что, она ушла… жена моя? – неуверенно спросил я. – Да нет, она тут, у отделения стоит, ждет тебя. Но мы не можем тебя выпустить, сам понимаешь! – Ребята, – сказал я, – а я вам деньги заплачу. Дайте мне с ней немного поговорить! Хотя бы через окошко! – Деньги? А как же ты заплатишь, если у тебя ничего нет? Тебя же обыскали! – Она вам деньги заплатит. – Я не знаю… – неуверенно произнес один из милиционеров. – Как-то вроде не положено… А ты давно женат? – Да нет, мы молодожены. – Ну что, может, дадим молодоженам поговорить? – обратился милиционер к своим коллегам. – А чего ж не дать? А ты нас не обидишь? – Да что вы! – Ладно, давай поговори. Веди его в комнату для допросов. Сержант повел меня опять в начало коридора. Там было несколько кабинетов для допросов. Он завел меня в один из них, закрыл засов с внешней стороны. Таким образом, я никуда выйти не мог. Сверху было маленькое зарешеченное окошко, стояли стол и два стула. Вот и вся нехитрая мебель. Милиционер пошел на улицу. Через некоторое время я услышал знакомый стук каблучков. Дверь открылась, и я увидел стоящую на пороге Олесю. Она улыбалась. |