Онлайн книга «Б.Р.Е.Н.Д. Повод для убийства»
|
– Занимаетесь скрытой рекламой? – съехидничала Марина. – А хоть бы и так! – возмутился Суржиков. – В ваших глянцевых журналах рекламы хоть отбавляй, а у нас – сами понимаете – ее не хватает… Не совмещается ослепительная реклама дорогих товаров с суровой правдой жизни, о которой мы пишем в своем издании… – Сочувствую, – согласилась Марина. – И что вы хотели у меня узнать? Суржиков замялся. – Ладно, решайтесь! – подбодрила его Марина. – Как холдинг-то называется? – «Эндшпиль»… Вы слышали о таком? – спросил Суржиков. Марина растерялась. Какая странность – сколько времени она спокойно жила, не подозревая о существовании какого-то «Эндшпиля», а теперь – сразу после встречи с Серегиным – информация об этой удивительной инвестиционной компании стала поступать к ней буквально со всех сторон… Она, похоже, молчала слишком долго, потому что Суржиков заволновался: – Вы что-то знаете, но не решаетесь мне сказать, – предположил он. – Я прав, Марина Петровна? – Да нет, – поспешно ответила она. Слишком поспешно, чтобы Суржиков мог ей поверить. Он и не поверил. – Все ясно, – уверенно сказал он. – Значит, бандиты… Как же я ненавижу всех этих «успешных» людей, всех этих олигархов, финансистов, черт бы их побрал! – Про бандитов я вам ничего не говорила, Михаил… Знаю, что недавно они открыли новый обувной бутик… Может, действительно поддерживают российских производителей… – Марина старалась говорить убедительно, но понимала, что это у нее плохо получается. – Вы сами себе не верите, Марина Петровна! – тут же уличил ее Суржиков. – Но я и вправду ничего не знаю об этом холдинге! У вас наверняка о них гораздо больше информации… – Моей информации – грош цена! – шумел Суржиков. – Они мне сами ее дали, десять страниц мелким шрифтом… «Вышли мы все из народа»… – Странно, – заметила Марина, – у вас до сих пор сохранился классовый подход в оценках современных явлений… Она пыталась уйти от опасной темы, только Суржиков был не менее опытен в подобных делах. – Но у вас в модной тусовке что о них говорят? – спросил Суржиков. – Да ничего особенного и не говорят… – И вы никогда не встречались ни с Говоровым, ни с Костиным? – допытывался Суржиков. – Нет, не встречалась. – И это была чистая правда. Суржиков тяжело, по-стариковски вздохнул. «Несчастный седой мальчик, – подумала Марина. – Стреляный воробей и – надо же! – снова вляпался в историю…» Она хорошо понимала ситуацию, в которой оказался Суржиков. Он, конечно, почувствовал, что ему предлагают делать нечто сомнительное, но отказаться от неприятного задания не мог: это входило в круг его профессиональных обязанностей, ему за это зарплату платили. «Он и мне только поэтому позвонил, – поняла Марина. – На что надеялся? Думал, интуиция его подводит… Нет, Михаил, не подводит вас журналистское чутье…» Но сказать этого она ему не могла. – Вам не нравится ваше задание? – спросила она. – Это еще мягко сказано… – отозвался Суржиков. – Но почему? – Кое-что меня смущает… – Суржиков замолчал. Марина его не торопила. – Видите ли, – решился наконец Суржиков, – холдинг возник несколько лет назад как объединение вроде бы независимых фирм… Но в этих самых фирмах в разное время случились происшествия, которые кажутся мне странными… В автомобильной катастрофе погиб один из директоров, другой директор отравился газом… Может быть, это просто совпадения, случайности, но наводит на грустные мысли… Фактов у меня никаких! – Да не пишите вы этот очерк! Откажитесь! – Я могу это сделать, только подав заявление об уходе. А я к этому не готов… – грустно сказал Суржиков. Марина хотела было сказать ему, как когда-то в аналогичной ситуации: «Но ведь вы уже сделали зубы», но вовремя остановилась. – У вас есть два пути, – заметила она. – Первый – вы элегантно правите текст, который вам дали, не внося в него никаких существенных изменений, и сдаете редактору… То есть подходите к делу формально. И второй путь – идете в холдинг, собираете дополнительный материал и потом уже решаете, стоит ли об этих людях, об их фирме писать нечто более изящное… Может оказаться, что они вполне приличные люди… – Не может! Я это чувствую! – Суржиков снова завелся. – Хотя бы потому, как они давят на наше издание… – А что им давить? Они платят – вы печатаете… Типично рыночные отношения… – Я все понял, Марина Петровна, – Суржиков не мог успокоиться. – Каждый сам делает выбор… Спасибо, что хоть выслушали… – Да ладно, не обижайтесь! – Марина говорила примирительно, хотя весь этот разговор ее и разозлил, и встревожил. – Узнаете что-нибудь интересное, расскажите… Меня заинтересовали эти люди, с такой готовностью желающие помочь нашей полуживой легкой промышленности… – Всенепременно расскажу, – пообещал Суржиков. – Но и вы звоните, если что-нибудь узнаете… Он тяжело вздохнул. Марина повесила трубку. «Газету надо делать чистыми руками», – вспомнила Марина слова декана факультета журналистики, который она окончила. Студенты посмеивались, когда им вновь и вновь повторяли это незатейливое правило. Однако в их журналистском сообществе высоко ценили и профессиональную честность, и человеческую порядочность. А о том, кто есть кто, узнавали быстро – журналисты если что и умеют хорошо делать, так это – собирать информацию. Однако культ денег, ставший в ходе новых замечательных реформ едва ли не единственным мерилом успеха, повлиял и на отношение к традиционным ценностям. В формуле «цель оправдывает средства» целью стали исключительно деньги, а «средства» – приобрели катастрофически криминальный смысл… Марина вовремя ушла из так называемой «большой» журналистики в журналистику моды, которую в советские времена мало кто воспринимал всерьез. Политическая журналистика отпугивала Марину своей нескрываемой ангажированностью, серьезностью и коварством интриг, а так называемая «моральная» тематика казалась ей лицемерной. В журналистике моды Марина нашла то, что так привлекало ее: возможность исследования человеческой натуры в ее сложных и парадоксальных отношениях к себе и другим, расшифровка кода, заложенного в костюме, который человек выбирает, пытаясь проявить себя и соотнося свой выбор с выбором остальных людей. Марине нравилась ее работа, она позволяла ей оставаться честной и с самой собой, и с окружающими людьми. Суржиков считал себя – да и был – публицистом, а кроме того, обожал политические интриги. Не зная истинной подоплеки разного рода политических решений, он нередко попадал впросак. Случалось, через него «сливали» информацию, в которой были заинтересованы те или иные политики, и делали они это умело. Суржикова нельзя было назвать человеком доверчивым, а тем более наивным, но его «подставляли» довольно часто, и Марина удивлялась, как до сих пор ему удавалось сохранить в журналистике пока еще честное имя. Может быть, спасал Суржикова его необыкновенный темперамент, искренность его статей и – не в последнюю очередь – искренность его заблуждений… |