Онлайн книга «Будь крутым»
– Давай теперь уладим дело, хорошо? Ты хочешь пять кусков. – Было трудно глядеть на собеседника, на жирную капусту в углах его рта. – Сговоримся на половине, а? – Ровно пять, и ни куском меньше, – сказал Лаз. – А иначе пускай Ник самолично устраняет парня. – Я все пытаюсь втолковать тебе, что заказчик тут я, и нужно это мне. – А мне нужно пять кусков, и немедленно. И пошевеливайся, пока я не пошевелился. Опять задирает его, надо же… – Как ты насчет того, чтобы встретиться со мной сегодня вечером попозже? Ему пришлось подождать, пока Джо Лаз не вычистил тарелку кусочком хлеба и не отправил кусочек себе в рот. – Голливудский спортивный клуб, сегодня в одиннадцать. – Не понял. Опять здесь встретимся? – Вынь бананы из ушей. Голливудский спортивный клуб на Сансет-бульвар. Я буду стоять перед ним ровно в одиннадцать. – Никогда не слышал о таком заведении, – сказал Раджи. Джо взял в руки салфетку и со словами: – Иначе говоря, есть что-то, чего ты не знаешь, – высморкался в салфетку и бросил ее в тарелку. – Первый чернокожий, который признается в этом. Чили от Линды позвонил Элейн Левин. Единственное, что его интересовало, это прослушала ли она запись и назначит ли на днях встречу в студии. Но у Элейн были к нему свои вопросы, и она все задавала и задавала их, и ему пришлось отвечать на те из них, на которые он мог ответить, начиная с русского, убитого у него в гостиной. Почему русский? Да потому, что русская мафия занялась вымогательством и есть основания полагать, что они взяли в оборот Томми Афена, а Томми отказался отстегнуть им. Копы разрабатывают эту версию. Чили сказал, что заимел теперь дружка – полицейского детектива («как это ни парадоксально, можешь себе представить, а?») – некоего Даррила Холмса, и этот Даррил держит его в курсе того, как идет расследование. Они еще не знают, кто кокнул русского – другой ли русский гангстер или, как выразился Чили, кто-нибудь из наших. После чего ему пришлось пояснить, что он имеет в виду: – На рекорд-студиях, Элейн, есть люди, воображающие себя очень крутыми или знакомыми с теми, кто крут. В общем, я расскажу тебе об этом при встрече. – Ты что, скрываешься? – Можно считать, да. – Дома ты оставаться не можешь. Так где же ты прячешься? – Я у Линды. Но к ней едет ее ансамбль, они на время остановятся у нее. – Так переберись в отель. – Возможно, я это и сделаю. – В Нью-Йорке. – Элейн, ты слушала запись? – Да, и относительно ее стиля ты прав. Она девочка крепкая и знает, чего хочет. Ты провел с ней ночь? – Не с ней, а у нее. Старый ростовщик в эти игры не играет. Хочет оставаться сам по себе и не впутываться. – Как можешь ты ручаться? Резонно, но он не стал комментировать. После паузы Элейн спросила: – Что это я слышу, там музыка? – Боба Дилана все утро шпарят, – сказал он. – Как ты смотришь на то, чтобы утром я к тебе на минутку заскочил? Рассказал бы, как идут дела. А к тому же у меня есть видео, которое мне хочется тебе показать. – Фильм? – Любительский. Линда и ее ансамбль. Вчера вечером она крутила его для меня. На этом они и порешили. Он повесил трубку, и из кухни вышла Линда, в белой, свободного покроя рубашке и с метелкой для пыли в виде пучка перьев. Она стала под музыку порхать по комнате, сметая пыль с ламп и столов, а Чили следил за ее сексуальными движениями в такт дилановской «Холодный, как железо» и как вертит она бедрами в этой своей, чуть прикрывающей задницу рубашке, следил, обмирая. Она сняла со столика стоявший возле Чили телефонный аппарат, небрежно, раз-другой провела по столику метелкой и поставила аппарат на место. – Вам незачем переезжать, – сказала Линда, – если вы это из-за мальчиков затеяли. – Где же мне спать, здесь? Он ткнул пальцем в зачехленный диванчик, на котором сидел. Два пухлых кресла в комнате были обиты той же цветастой выцветшей материей. Остальные стулья были плетеные, как на южном курорте, на стеклах висело несколько киноафиш. Теперь Линда, переместившись к книжным полкам, обмахивала своим пучком перьев ряды видеофильмов и си-ди-дисков, перемежавшихся фотографиями в рамочках и книжками в бумажных обложках. – Как вам идея ночевать со мной в спальне, а ребята пусть разместятся в другой комнате? Нравится – не нравится или влюбленность тут ни при чем: для того чтобы спать с кем-то, достаточно просто устать. Ведь в разъездах и путешествиях как? Не знаешь, с кем придется ночевать. – И у вас ни разу романа не было? – Это вы про Дейла и Торопыгу? Они не мой тип. Вы же их видели. На видео, которое она показала ему накануне, отснятом год назад в доме у Линды, они все трое, Линда, Дейл и Торопыга, дурачились, подражая различным популярным исполнителям, таким, как Хенсон и «Стоунз». Линда имитировала Аланис Морисетт – запись хоть и доморощенная, но артисты вполне профессиональные и работают с огоньком. Она объявила: – Однако они меня защищают. – Когда вы в одежде, – сказал Чили, – чего вас защищать? Подняв над головой свою метелку, она взглянула на него через плечо в картинной позе. – Да, юбочка коротюсенькая, вот как эта рубашка, и трусики в придачу. Развернувшись, она задрала рубашку так, что Чили разглядел беленькие трусики. Он сказал: – Что это вы делаете, Линда? Сказал и почувствовал себя очень старым, словно то был вовсе и не он. – Ставлю для вас другой си-ди-диск с приятной музыкой. – Вы отлично понимаете, о чем я говорю. – Думаете, я пытаюсь вас соблазнить? – Я о том и спрашиваю. – Потому вы такой скованный? Неужели из-за возраста? Господи, да вы старше-то меня лет на десять, не больше! И Линда принялась покачивать головой в такт четкому барабанному ритму, потом вступила гитара и чистый девичий голос запел нечто лирическое о днях, полных лени, когда так хочется встать на колени. – Я ведь вас совсем не знаю, – сказал Чили. – Не знаю даже вашей настоящей фамилии. Чистый голос, теперь окрепнув, пел о храме ливневых дождей, о жрицах огня, и Линда убавила звук. – Фамилия моя Лингеман. Представляете такое на афишах: «Одесса» при участии Линды Лингеман». «Солирует звезда эстрады Лингеман…»? Бред, да и только. |