Книга Особо опасная статья, страница 43 – Вячеслав Денисов

Ян Михайлович вынул из кармана мобильный телефон. Нужно срочно связаться с жандармерией, а еще лучше – с посольством…

– Si vous conduisez isi, comme à Moscou, vous finirrez trés mal, [30] – раздался спокойный голос телохранителя. Он повернулся к Трошникову лицом и, не снимая темных очков, добавил: – Ей-богу.

– Кто вы, господа?.. – спросил представитель России в Европейском суде. – Вам известно, кто я?

– Кто вы, нам известно, – сказал человек в темных очках. – А кто мы, вам знать не нужно. Уберите телефон. Мы направляемся в посольство России. И не задавайте вопросов. Все ответы вы получите там.

Уже в посольстве Трошников заявил послу России во Франции, что ему необходимо связаться с помощником.

Это было резонно. Представитель сказал по телефону всего две фразы.

– Владимир Емельянович, в силу ряда причин мои обязанности, до особого распоряжения, придется выполнять вам. Отныне вся документация, штат, находящиеся в производстве дела, банковские счета и организационные функции представительства переходят под ваше управление.

– Я вас понял, – произнес Осинцев. И пообещал, что до назначения нового представителя его политика не будет отличаться от той, которую проводил Трошников.

Представитель положил трубку, тяжело опустился на стул и стал растирать грудь круговыми движениями.

– С вами все в порядке? – забеспокоился посол.

Нет, с Яном Михайловичем было не все в порядке. Соскользнув со стула, он боком упал на пол кабинета, и гримаса боли исказила его лицо.

Медицинская бригада, прибывшая всего через несколько минут, увезла представителя России в Европейском суде по правам человека в больницу с обширным инфарктом.

Трижды за все время просмотра пленки из архива поста охраны дома Кайнаковых Кряжин выходил заваривать кофе. В один из этих моментов, когда он, доверясь внимательности «муровцев», находился на кухне, на экране произошло нечто, ими не замеченное. Винить сыщиков было нельзя – они смотрели виды «Алых парусов» три часа подряд, и событие, которое теперь, наблюдая с экрана служебного телевизора, приметил следователь, они могли упустить лишь по причине «замыленности» взгляда.

Позвонив Генеральному, Кряжин вернулся в прокуратуру, вставил кассету в гнездо видеомагнитофона и еще раз прокрутил последние минуты утра 10 сентября, запечатленные на пленке.

Вроде бы ничего примечательного. Те же фонари по краям площадки, опоясывающей дом, тот же черный «Мерседес-купе», застывший на стоянке перед домом, те же литые урны. Почти в двухстах метрах от дома все так же останавливается серебристый «Мерседес», и из него выходит человек. Опирается на дверцу, снимает очки и внимательно смотрит вверх, не сводя глаз с объекта. Длится это, если верить таймеру в углу кадра, четверть минуты. Потом человек вновь усаживается за руль, разворачивается и уезжает.

Кряжин вернул пленку назад, к началу того момента, когда «Мерседес» останавливается, и нажал кнопку «пауза». В углу застыло время: «09:08:34».

Немудрено, что этот эпизод ускользнул от внимания оперативников – их взгляды были прикованы к панораме, приближенной к дому.

Следователь вынул кассету из гнезда, захлопнул кабинетную дверь и спустился на этаж ниже. Там, в кабинете экспертно-криминалистического Управления, пропахшем химией, сидел прокурор-криминалист Николай Молибога, тезка похищенного мальчика. Он всегда искал возможность подружиться с Кряжиным, но никогда ее не находил, поскольку сам уверил себя в том, что Кряжин для дружбы недоступен. Увидев следователя, Молибога потеплел взглядом и даже не поинтересовался у Кряжина, зачем тот прибыл. Зато сообщил, что у него есть диковинный кофе, привезенный из самой Бразилии, а также водка, произведенная в Финляндии.

Отказавшись от второго, Кряжин согласился на первое, пытаясь разгадать одну из загадок, что мучили его многие годы: чем кофе из Бразилии отличается от того, что продается в банках по пятьдесят рублей с оптимистической надписью: «Настоящий бразильский кофе».

Оказалось, ничем. Кофе «Пеле» в супермаркете близ Большого Факельного был точной копией того, которым угощал Молибога.

– У тебя как образование в плане работы на персональном компьютере? – отставляя в сторону пустую кружку и сопутствующие ей пустые разговоры, поинтересовался Кряжин.

Молибога уверенно ответил, что не знает в Москве ни одного хакера, которому он не смог бы выставить счет за незаконное пользование базой данных ЦРУ. Чем и обеспечил себя работой на ближайшие несколько часов.

– Запись, конечно, не ахти, – говорил следователь, выкладывая кассету на стол, – но меня в ней интересуют три момента. Первый: четкое, поддающееся отождествлению, увеличенное изображение человека из «Мерседеса». Момент второй: номер машины с теми же требованиями. И последнее. Что могло заинтересовать объект в той точке, куда он направил свой взгляд?

– А его имя в паспорте, находящемся в кармане его пиджака, не посмотреть?

– Твой кофе – самое настоящее дерьмо, Молибога, – подумав, заявил Кряжин.

– Ну, ладно, ладно, – пошел на попятную криминалист. – Просто нужно ставить перед собой реальные цели.

– А я не перед собой ставлю. Я ставлю их перед тобой.

Молибога почесал подбородок, забрал кассету и снова попросил сказать, заметил ли Кряжин разницу между напитками.

– О да, Николай. Небо и земля.

На том и расстались.

Саланцев приехал ближе к вечеру. Он захватил с собой Сидельникова, поэтому скучать у кабинета следователя ему не пришлось. К тому моменту, когда Кряжин подошел к дверям, они уже перестали обращать внимание на то, что находятся не в МУРе, а на Большой Дмитровке. Опершись на стены, милиционеры громко беседовали, пересыпая свою речь привычным оперативным жаргоном.

Пропустив их вперед, Кряжин прикрыл дверь.

– Готовы к поездке?

– Мы да. А Забавин артачится, – сказал Саланцев.

– Что это значит?

– А это значит, что какой-то козел запустил к нему в камеру адвоката, и теперь доблестный сотрудник ОВО готов рассказать СМИ о том, какие методы используются МУРом и Генеральной прокуратурой для достижения их государственных целей!

– Не услышал до настоящего момента ничего необыкновенного, – заявил Кряжин, снова доставая из сейфа кобуру. – Где есть капуста, там жди появления козла. Для вас это открытие?

– Но СМИ… – наморщившись, словно в рот ему попал ломтик лимона, пробурчал Сидельников. – Словом, Забавин отказывается от участия в операции и требует, чтобы все последующие следственные действия проводились в присутствии его адвоката.

– Это не его адвокат. А тех, кто пригласил Забавина для встречи в ресторан, – раздумывая, как лучше сейчас поступить, Кряжин поднял трубку. – Он сам все испоганил, клянусь богом… Алло!