Онлайн книга «Тюремный романс»
Сторож поутру проснулся, стал совершать обход и, проходя мимо домика подозрительных гостей, не обнаружил там стоявших с вечера двух машин. – Я спросил его, какие машины стояли, а он ответил, что «две какие-то ванны». Значит, иномарки, – заключил Быков, тыча окурком в пепельницу. – Но нам от этого не легче. Я о номерах заикнулся, но дед заявил, что он сторож, а не стоянщик. Справедливо в принципе. Дело было в шесть утра. А в девять, когда старуха – жена деда – пошла сменить белье в домике, покинутом мужиками, обнаружилось, что… – …«что эти гады увезли с собой кровать». Спинки металлической кровати культурно стояли у стены, а самой панцирной сетки не было. Я прикинул, Андреич, и понял, что эти спинки как раз те, которых не хватало в Терновке. Я вот что думаю… Если Рожина везли сюда убивать, то неужели ни у кого из троих оставшихся не было в багажнике гири или трамвайного колеса? Надеялись на то, что найдут в домике кровать, незаметно вынесут, а если заметят – то это не вызовет ни у кого недоумения? – А если трамвайное колесо по территории санатория катать, то это подозрения не вызовет, Быков? Тот замолчал и потянулся к новой сигарете. – Все правильно ребята делали, поверь мне. Не хочется это говорить, но я поступил бы точно так же. Дальше что? – Дальше нужно ехать в санаторий и брать за ноздри администраторшу, – сказал следователь. – Сторож сказал, что баба она быковатая, муж у нее в каком-то из райсудов работает. – Подумав, добавил: – Потому, наверное, и быковатая. – А фамилия-то у нее как звучит? – Пащенко уже потянулся к телефону, держа в голове номер Струге. – Это я выяснять не стал. Андреич, когда мы с дедом дошли до этого момента, он уже рассказывал о том, как форсировал Неман, и очень сердился, когда я его перебивал. Пащенко покривил уголки губ и указал на дверь: – Иди, приведи себя в порядок, собери в папку все нужные документы и… Ты «Волгу» заправил? Быков качнул головой и положил на стол карточку. Прокурорский бензин следователь не воровал, потому что машины у него не было. – И собирайся на выезд. Где у тебя кровать хранится? – В кабинете, – хмыкнул Быков. – Грузи. Вид будет, конечно, еще тот, но я и не то возил. Лет пять назад единственная в городе «труповозка» сломалась, и мне с оперативниками из ЛОВД пришлось труп в морг в багажнике везти. – Кстати, насчет оперативников, – спохватился следователь. – В райотдел позвонить, чтобы начальник пару оперов выделил? – Не нужно. – Трубку зампрокурора все-таки снял. Поговорив с кем-то о здоровье абонента, о здоровье его жены и обстановке «в банке с пауками», он поинтересовался: – Ты часа на два свободен? Процесс не пойдет? Замечательно… Выходи к нашему месту, я тебя заберу. Через двадцать минут на переднем сиденье, откуда зампрокурора согнал Быкова, сидел какой-то крепкий ухоженный мужик. Вел он себя нагло: дерзил Пащенко и курил без разрешения. Однако Вадим Андреевич почему-то на место его не ставил, вел себя точно так же, а представить их друг другу решился лишь к концу поездки, когда «Волга» въехала на территорию санатория. – Сережа, познакомься. Это Антон Павлович. А это – Сережа. Быков его фамилия. – А… – протянул представленный Антон Павлович. – Наслышан. «О чем это он наслышан? – неприязненно подумал Быков. – И что это вообще за персонаж?» Между тем «персонаж», легко выбравшись из салона, втянул полные легкие хвойного воздуха и покрутил торсом. Быков при этом услышал угрожающий хруст. Ему на мгновение представилось, как этот торс одним рывком разворачивается в его сторону и его челюсть… Отмахнувшись от неприятного наваждения, Быков пошел к административному зданию последним. Он шел и думал о то, что справедливости на земле нет. Этот санаторий нашел он, а сейчас ему выделена лишь роль статиста. Что, этот крепыш умнее его? Между тем тот уже стучался в дверь администратора и, по всей видимости, знал, что делать. – Кто это? – шепнул Быков на ухо Пащенко. – Хороший человек, – так же шепотом ответил начальник. – Бывший следователь прокуратуры. – А за что уволили? – Следователю не давал покоя вовсе не пенсионный вид крепыша. Пащенко игриво посмотрел на подчиненного, угадав его интерес, и предупредительно стрельнул глазами в спину Струге: – Применял на допросах грубую физическую силу. – Я так и подумал… – поморщился Сергей. «Кто там?» – за дверью не спрашивали, находясь в полной уверенности собственной безопасности, дверь просто распахнулась, и виду санаторных экскурантов предстала сорокапятилетняя на вид женщина с собранным на затылке мощным пучком волос. Окинув взглядом всю троицу, она обыденно поинтересовалась: – Вам на троих домик? – Нет, нет. – Пащенко отодвинул Антона плечом и полез в карман за удостоверением. – Мы не отдыхать. Скорее работать. – Вот как? – без удивления промолвила дама, изучив документ зампрокурора. – А что случилось? – У вас кровать пропадала? – врезался в разговор Струге. Женщина похлопала свеженакрашенными ресницами. – Ну, пропадала. – Мы ее нашли. Та захлопала ресницами еще чаще. – В Тернове перестали убивать и областная прокуратура занялась розыском санаторного инвентаря? – Так вы кровать опознаете? – Ну, пойдемте… И, конечно, опознала. Быков тут же, под ее непонимающий взгляд, допросил ее, заставил подписаться под показаниями, после чего отвязал кровать и вытянул из багажника. – Забирайте! И, пожалуйста, расписочку о приеме на хранение… – Дурдом какой-то… – бормотала, ставя очередной автограф, дама. – Какое хранение, если это моя кровать? Она подписывалась, а Струге, наклонившись над ее плечом, смотрел, какую фамилию она выводит. Разобрав, едва заметно улыбнулся. – Видите ли, – оглушил он ее сообщением. – Эта кровать является вещественным доказательством и будет фигурировать в суде. Ну как не фигурировать, если она была привязана к ноге трупа? Обязательно будет фигурировать. Поэтому храните ее как зеницу ока. А сейчас наш следователь задаст вам пару вопросов. – Какой труп? – возмутилась администратор. – Какая нога? Что за дела, мальчики?! – Уголовные. – Я сейчас мужу позвоню, – сообщила она и развернулась в сторону домика. – Еще не хватало, чтобы меня тут кто-то допрашивал… – Я вам вот что скажу, гражданка Селиверстова, – бросил ей вдогонку Струге. – Я сейчас сам позвоню председателю Кировского суда. Виктор Германович выслушает меня, потом вызовет Петра Сергеевича, вашего мужа, и спросит, почему он занимается отправлением правосудия, а его жена – воспрепятствованием этому. Вы разве не знаете Степанищева? Строг, но справедлив. Цербер, ей-богу… |