Онлайн книга «Кровь моего врага»
|
– Придется. Или ты решил разорвать сделку из-за девчонки? Второго шанса не будет, дху. – Но почему?! Почему именно она?! Тощий пожал плечами. – Чистой воды случайность. Она тоже является носителем Осколка. Поразительное совпадение, не правда ли? Слишком много совпадений случалось в последнее время. Поджав губы, Исаир уставился на собеседника. Но бледное лицо Тощего оставалось таким же непроницаемым, лишенным каких бы то ни было эмоций. – Ты хочешь, чтобы я поверил и этому? – Исаир покачал головой. – Ненавижу подобные шутки. – От тебя не требуется, чтобы ты мне верил. Мой хозяин нанял тебя. Он говорит, что делать, – ты делаешь. Точка. – Чтобы нанять кого-то, нужно сперва ему хорошенько заплатить. – Он с вызовом скрестил руки на груди. – А мне нужно платить раза в три больше. Так что, пока я не увидел деньги, можешь засунуть приказания себе в задницу. – А ты наглый. – Тощий ощерился в неком подобии улыбки. Вновь блеснули ряды мелких хищных зубов. – Мы уже избавляем тебя от Осколка. Делаем одолжение, так сказать. Не стоит испытывать судьбу, прося большего. – Не стоит делать из меня идиота. Осколок нужен вам, а не мне. И деньги вперед, я так работаю. – Торгуешься? – Естественно. – Как насчет аванса? После того, как вытащишь девчонку. – Сколько? – Сколько сможешь утащить. Золота, я имею в виду. Исаир усмехнулся. Это больше смахивало на деловое предложение. С золотом все разговоры немедленно приобретали вес и значимость. С золотом он мог даже терпеть дрянь k’wela рядом. – По рукам. Тощий довольно кивнул. – Отлично. Я найду тебя в городе завтра днем, за таверной у храма. Надеюсь, к тому времени ты уже будешь не один… – Внезапно он прервался на полуслове, обернулся и уставился на потрепанный фургон, вынырнувший из городских ворот. Медленно переваливаясь с кочки на кочку, тот катился в их сторону. – Ах, вот и они… – протянул Тощий, – запомни эти лица хорошенько. На козлах сидели двое: престарелый дед в соломенной шляпе и широкоплечий юнец, старательно расчесывавший прыщавый, поросший редкой щетиной подбородок. Сколько ни старался, Исаир никак не мог понять, чем могла пригодиться память о подобных рожах. – Они могут знать, куда тебе двигаться дальше, – пояснил сиплый голос рядом. – Сразу, конечно, не скажут, но ты же известный мастер вести переговоры. – Кто бы сомневался… – пробормотал Исаир, рассеянно проводив телегу взглядом. Когда он обернулся, Тощего уже не было рядом. Позади лишь тянулась ухабистая дорога, нырявшая в пасть городских ворот. Лучи света постепенно блекли и уползали из каморки, уступая место сгущавшейся тьме. С внутреннего двора слышались отзвуки разговора, прерываемые хриплым смехом и плевками. Ненадолго утихнув, голоса вскоре донеслись из коридора, более разборчивые и громкие, чем до этого. Мадея облизнула потрескавшиеся губы и приподнялась на койке, впившись взглядом в железо двери. – …и он заходит в комнату! – …Ха, идиот! – …И не говори. Хлопает глазищами и говорит… Мадея прочистила горло. – Эй!.. Э-эй!.. – …«Пойду я отсюда». – Раскат хриплого смеха. – Пойдет он, понимаешь ли! Они ничего не слышали. Да что уж там, она еле различила свой тихий и осипший голос… Превозмогая боль, она встала на ноги и сделала шаг навстречу двери. – Эй!.. Вы меня слышите, уроды?.. Снова слишком тихо, слишком далеко. Подобравшись к двери, Мадея обрушилась на нее всем весом и сползла на пол. – Эй, вы! Идите сюда, мать вашу! Разговор по ту сторону утих. Затем каменные плиты отозвались эхом тяжелых шагов. – Это та коза орала? – Я сам не понял… – Когда будет трава, уроды?.. – Она неудачно сплюнула, и слюна поползла по ее подбородку. – Уже темнеет. – Рано еще, – отозвался первый, тот, который был постарше. – Да ладно вам… – усмехнувшись, Мадея прислонилась к стене. – Время – понятие относительное. Всегда можно договориться… – Я сказал – рано! Пошли отсюда, – бросил он молодому напарнику. Но тот, судя по тону, не был столь уверен в своих желаниях. – Но… Может, все-таки? Эльфийки у нас редко, понимаешь… Тем более, она давно подсела, ничего не будет… – Правильно, сладкий… – Она снова облизнула губы. – Ничего страшного не случится. Ты похлопочешь, я похлопочу… Молчание, повисшее в коридоре, прервало раздраженное фырканье старшего: – Достал, делай что хочешь. Я буду на выходе. Когда шаги старшего затихли за поворотом коридора, в замок с внешней стороны робко вставили ключ. Дверь открылась, и Мадею ослепила полоса света, нестерпимо яркого после постоянной тьмы каморки. – Заходи, не стесняйся, – проскрипела Мадея и отодвинулась к койке. Когда она подняла голову, парень уже навис над ней и торопливо развязывал пояс штанов, не выпуская кинжала из рук. Затем, плюнув, он заткнул оружие за голенище сапога и спустил штаны. – Давай быстрее. – Он обернулся на приоткрытую дверь, и его безбородое лицо исказил страх. Запомнив эту боязливую гримасу, Мадея медленно перевела взгляд вниз. – Конечно… – Она подалась вперед. – Как скажешь. Над гулким каменным Артаисом нависла жара. От серых мостовых вилась бесцветная дымка, дома, сжимавшие узкие улочки, были раскалены до предела. Но даже в это кошмарное пекло площади были забиты торговцами, кричавшими на разных языках, их покупателями, попрошайками и мальчишками, так и норовившими стянуть кошелек. То был обычный день Артаиса, шумный, суетный и грязный. Около полудня из сумрака одного из смрадных переулков вышел мужчина, не по погоде закутанный в плащ. Он явно знал дорогу – влившись в людской поток, он принялся пробираться к одному из храмов, который упирался в небо остроконечными вершинами колоколен на противоположном конце площади. Сложенный из серого камня, как и все здания Артаиса, он был настолько мрачным и так грозно нависал над площадью, что невольно навевал мысли о неотвратимой смерти и могильном холоде, но никак не о свете, рождении и богине природы. Мужчина обвел взглядом все это ужасавшее великолепие и еле слышно фыркнул. Этот храм походил на возведших его людей – поражал грубостью и нескладностью. Отделившись от общей массы, путник приблизился к двухметровым мраморным статуям Однии у подножия храмовой лестницы. – Мама, смотри, какой странный дядя! Звонкий голосок принадлежал светловолосой девочке лет пяти в зеленом платьице. Охнув, ее мать поспешно зажала дочке рот и с испугом взглянула на высокую фигуру, застывшую рядом. В отличие от девочки, она сразу могла отличить нелюдя от человека. |