Книга Серебряная река, страница 21 – Бен Ричардс

– Ты придурок!

Ход мыслей Ника был прерван Эммой, стоявшей возле его стола и обращавшейся к Марку. Очевидно, после некоторых размышлений девушка решила вернуться и перевести жест Ксении в конкретные враждебные слова.

– Остынь. Что с тобой? – Было видно, что Марк чувствует себя очень неуютно.

– Ты просто хам. Ты думаешь, что можно так разговаривать со мной, потому что я всего лишь секретарша.

– Нет, я так не думаю. Я просто пошутил.

– Да, но это было совсем не смешно. Впредь следи за своим языком, недоносок!

Эмма гордо пошла прочь, а Марк выглядел как побитая собака. Пару раз он надул щеки и нервно посмотрел вокруг, не видел ли кто-нибудь этой сцены, и еще больше покраснел, поняв, что свидетелями его унижения были все, кто находился в офисе. Стоявшая у кофеварки Ксения улыбнулась Эмме и одобрительно подняла вверх большие пальцы. Ник колебался между инстинктивной симпатией к жертвам публичного унижения и пониманием, что Марк заслужил это наказание.

– Марк, тебе показали красную карточку.

– Послушай, Ник, ты же знаешь, что я просто пошутил. Совсем не грубо.

– Боюсь, что это прозвучало крайне грубо, как я уже сказал. Лучше извинись.

– Ни за что. Я ведь вовсе не имел в виду…

– Ну, как хочешь. Ты можешь снова связаться с архивом Би-би-си и поискать эти вырезки? Иначе придется ехать в архив в Колиндейл.

В конце дня зазвонил телефон.

– Это Ник Джордан?

– Да, а с кем я говорю?

– Это Тревор.

– Кто?

– Не важно. Друг Джорджа. Я предупреждал, что позвоню. Я работаю в клубе «Саблайм». Джордж сказал, что нам нужно встретиться. Я вряд ли смогу рассказать больше, чем он.

– Очень жаль, он мне рассказал – меньше некуда.

– Я не могу сказать прямо. Вы меня понимаете?

Ник решил, что это лишь вступление, и ждал продолжения. Однако в трубке была тишина.

– Алло?

– Да, я на проводе. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Не совсем.

Ник услышал вздох, как если бы Тревор молча возмущался, что Джордж заставил его разговаривать с таким тупицей.

– Не важно. Меня не было там, когда все произошло. Слухи до меня доходили. Но я не буду их воспроизводить. Я могу рассказать о клубе, как он функционирует и кто есть кто. Если вы туда попадете, я могу указать несколько направлений. Я вас не знаю. И делаю это только ради Джорджа. Сегодня вечером мы можем встретиться?

Ник задумался. Как раз сегодня был день рождения Карла, и тот устраивал обед в престижном ресторане в Сохо. Кейтлин всю неделю жаловалась на необходимость идти, пока терпение Ника не лопнуло и он не сказал, что пойдет без нее, на что Кейтлин заявила, что пойдет, но только чтобы поесть. Ник боялся, что это означало «поесть и получить возможность вести себя вызывающе». Кейтлин прекрасно знала, что на этой вечеринке будет ряд личностей, возглавлявших список тех, кого надлежало «поставить к стенке и расстрелять, если власть изменится».

– Можем, только не очень поздно, – сказал Ник Тревору, не желая упускать момент. – Где вам удобно?

– Без разницы. Это не важно.

– Мне нужно вечером быть в центре. Может быть, в Сохо?

– Прекрасно.

Договорившись о встрече на улице Уордур, Ник позвонил Кейтлин и условился, что они вместе пойдут в ресторан. Он также позвонил Уиллу, чтобы узнать, будет ли тот на обеде у Карла, поскольку хотел вместе с Уиллом пойти в клуб «Саблайм» в конце недели. Уилл собирался быть в ресторане и согласился посетить клуб. Ник подумал, что в ресторане им нужно сесть рядом. Уилл был одним из немногих знакомых Ника, к которым Кейтлин была благосклонна: ей нравилось, как он с веселым кокетливым поддразниванием реагирует на ее резкости.

Ник сидел в пабе в Сохо, стараясь придержать место для Тревора, или НВ, как Ник стал теперь его мысленно называть. Ник не любил ходить в пабы один; он всегда слишком быстро выпивал свою бутылку пива, а затем разрывался между необходимостью подойти к бару за следующей и нежеланием потерять при этом свое место. Те, кто приходит в паб в одиночку, иногда выглядят естественными и раскованными, а иногда – совершенно нелюдимыми. Ник всегда чувствовал, что принадлежит к последней категории, зато он никогда не опускался до завязывания разговоров с теми, кто явно не желал, чтобы их беспокоили, но из вежливости молчал. Он старался не слишком много курить, но, думая о сигаретах, тут же доставал одну за другой. В паб вошел высокий худой негр, и Ник сразу понял, что это НВ, так же как и мужчина, увидев Ника, сразу понял, что он правильно нашел место.

– Тревор, – представился НВ, протягивая руку. Он был в кожаном жилете и имел вид состоятельного человека. Казалось, он никогда не делал неловких жестов, никогда не ходил с грязными ногтями и мог, нисколько не смущаясь, просидеть один в пабе весь день.

– Ник, – сказал Ник.

– Выпьешь?

– Спасибо, водку с тоником.

НВ легко проскользнул к самой стойке, миновав несколько человек, пытавшихся привлечь внимание персонала и энергично размахивавших для этого денежными купюрами, как флажками при королевском выходе к народу. Рядом с ним сразу появился бармен. Подход к бару вне очереди был еще одним видом искусства, которым Ник никогда не мог овладеть: он всегда чувствовал себя виноватым, замечая осуждающие взгляды, и обычно соглашался, что очередь – самый честный способ установления порядка доступа к услугам. Но, по правде говоря, Ника смущало только то, что проход без очереди к пиву или в салон автобуса совершался на глазах у всех. Если бы это можно было сделать как-то незаметно, его не сильно мучила бы совесть.

– Значит, – сказал Ник, когда НВ вернулся с выпивкой, – ты работаешь охранником в «Саблайме»?

– Нет. – То, что пил НВ, напоминало минералку с газом.

– Нет? А я думал…

– Почему ты решил, что я охранник?

– Я просто предположил… – Нику вдруг надоело занимать оборонительную позицию. – Я просто решил, что раз ты такой здоровый и чернокожий, то мог бы прикрывать дверь лучше других.

НВ рассмеялся.

– Вот так-то лучше, старик. Я действительно работаю в «Саблайме», но нет правил, запрещающих чернокожему работать за стойкой. Чем я и занимаюсь.

– Бармен?

– Бармен, администратор бара – не важно. Я еще не работал, когда там был Крис. Я уже говорил.

– Крис?

– Товарищ Джорджа. Тот, который сейчас загорает в камере в Уондсворте.

Ник достал из сумки блокнот и ручку.

– Не возражаешь, если я кое-что запишу с твоих слов? Можешь потом проверить, что я напишу.

– Ну, это не важно. И информация несекретная.