Онлайн книга «Иллюзия жизни»
|
– Кончай, Макс, бухать. Коновалиха от нашего посредничества отказалась. Сама решила ездить в Новосибирск за гериком. Здесь, по ее понятиям, дешевле. На жадности барыга погорит, но теперь это ее проблема. Есть более выгодное дело. – Толкуй, какое? – еле ворочая языком, с трудом выговорил Ширинкин. – Даю тебе двое суток на отмочку. Когда войдешь в трезвый разум, тогда и потолкуем с глазу на глаз. «Толковище» состоялось в сапунцовском «Мерседесе». Валентин ошарашил протрезвевшего Максима вопросом: – Хочешь поиметь разом двадцать пять тысяч баксов? – Скоко, скоко?… – не поверил своим ушам Максим. – Двадцать пять тысяч, – чеканя каждое слово, сказал Сапунцов. – Натуральной «зеленью»? – Хочешь, в рубли переведем. – И скоко рублей получится? – Считай сам, по три десятки за доллар. – В уме я плохо считаю. Прикинь, Валян, своей головой. – Тут и прикидывать нечего. Семьсот пятьдесят тысяч чистоганом. От удивления у Ширинкина чуть глаза на лоб не полезли: – В натуре?! – Не ори во всю глотку, – Сапунцов усмехнулся. – Никогда таких денег не видел? – Где бы я их увидал. В зоне заработков совсем не стало. При последней ходке еле-еле наскребал на контрабандный самогон с добавками клофелина или деклофоса. – От таких добавок можно подохнуть. – Можно, но с ними кайф круче. От клофелинчика в беспробудный сон кидает, а от деклофоса – в голове шурум-бурум и ноги подсекаются. – Дурнее не придумали? – Дурное – героин, но я такую дурь избегаю, – Ширинкин вздохнул. – Дак, Валян, на чем предложенные тобой башли можно огрести? – Сегодня какой день? – вместо ответа спросил Сапунцов. Максим глянул в приспущенное стекло «Мерседеса»: – Солнечный. – Число какое? – Откуда я знаю. Сапунцов засмеялся: – Чудак, сегодня первое апреля. – Дак, ты чо… разыграл меня? – Нет, Макс, обещанные башли получишь, когда провернем пустяковое дельце, – Валентин вынул из кармана трубку сотового телефона. – А сейчас надо разыграть моего шефа. – Как? – Позвоним ему. Ты прикинешься киллером и скажешь, что авансом получил от заказчика тридцать тысяч долларов за его голову, но есть возможность откупиться. – Ни ху-ху себе розыгрыш! За такую хохму, если разгадает, шеф тебя без выходного пособия из фирмы выкинет. – Скорее я кину его. – За что? – За то, что, прикрываясь бензином, травит российский молодняк наркотиками. – Хочешь спасти нацию? – Нацию пусть спасает Президент со своей командой. Последнее время они вроде зашевелились. Думские говоруны уже предлагают ввести в России пожизненное заключение для наркоторговцев, владельцев наркопритонов и наркокурьеров. – Дельное предложение. Я посмотрел, как нагло живет в райцентре Коновалиха. Несчастного карманника за драный лопатник на три года в колонию сажают, а она, б…дь, сотнями тысяч ворочает на глазах у ментов и хоть бы хрен гуляет на воле. – Коновалиха, конечно, наглючка, но не самая крутая. В Новосибирске под вывеской кафе «Вдохновение» Слониха миллионы наваривает. – И все через твоего шефа? – Через него. Поэтому надо вовремя мне отскочить. Но не с пустым карманам. Выжмем с мафиозника полсотни тысяч баксов на двоих, и пусть горит его наркотическая фирма ярким пламенем без нас. Принимаешь мою задумку? – Дельная задумка. Принимаю… Через несколько дней после двух звонков Назаряну Сапунцов приехал к Ширинкину с газетой «Сибирские вести», где было опубликовано объявление о приглашении посредников для реализации поэтических книг Георгия Царькова. – Ну, как твой шеф?… – спросил Максим. – Засуетился. Пообещал отстегнуть баксов вдвое больше, если пришьем «заказчика», – ответил Валентин. – Какого?… – удивился Ширинкин. – Мы ж с тобой от фонаря «заказ» придумали. – А шеф принял угрозу всерьез и возложил грех вот на этого стихотворца, – Сапунцов ткнул пальцем в газетное объявление. – Прочитай и скажи: отказываться от двойных баксов или все-таки взять их? Ширинкин заглянул в газету: – И скоко их, «двойных», будет? – В рублях по полтора миллиона на брата. – Ты, Валян, чо?… Сдурел?… Максим-толстый – миллионер! Скажи такое братве – животы от смеха пацаны надорвут. – Смеется тот, кто смеется последним, – серьезно проговорил Сапунцов. – Шеф обезумел от страха. Готов отдать сколько угодно, чтобы спасти собственную шкуру. Собрался в Австралии залечь, пока со стихотворцем разберемся. – Жалко гробить невинного мужика. – Тебя много кто в жизни жалел? – Кроме мамки, никто. – А чего сопли распускаешь? – Того, Валян, что не дебильный я отморозок. Совесть меня загрызет за невинно погубленного. – Барыги, губящие без разбора молодняк наркотой, тоже не дебилы, но их совесть не гложет. Оттого и живут с размахом, по-барски. – Я не барских кровей. Равняться на барыг не хочу и на предлагаемую мокруху не согласен. – Ну и придется тебе жить в этом свинарнике до гробовой доски, – Сапунцов обвел взглядом грязную кухню, где проходил разговор. – Тата Чибисова у тебя пригрелась? – У меня. Перед твоим приездом побежала за продуктами. – Почему не заставишь телку навести в квартире порядок? – Ей такая работа в лом. – Выгони вон лентяйку! – А-а-а… Пусть живет, с Татой не так тоскливо, как одному. – Не по загубленному Игорю Золовкину затосковал? – Кто это? – Талантливый кибернетик или программист, которого вы с Писмарем в автомобиле раздавили. – Во чо вспомнил!.. Я там влип, как курва во щи. Всего лишь по неведению передал душегубу писмаревские баксы. Потому меня сразу из зала суда на волю отпустили. – Чего ж по телефону нервы мотал вдове загубленного? – Чтобы сучка не рыла землю, стараясь упечь меня в колонию. – В прошлом году я с ней калякал. До сих пор не забыла твои угрозы. – Ну и чо? – Намерена вывести тебя на чистую воду за прошлый грешок. Хочешь, прикрою сучке рот? |