Онлайн книга «Киллеры не стареют»
|
– Салют, мент! – бодро ответила Люба. Кухнин нахмурился: – Насчет мента поосторожнее… На лице Борщевской появилось удивление: – Ты чо, обиделся? Мент – это звучит гордо. – Перестань иронизировать. – Без иронии, серьезно говорю, – зачастила Люба. – Настоящие менты исчезают на глазах, как грибы при осеннем похолодании. Доблестную ментовку теперь заполонили мусора. Работать ни хрена не умеют! Только и зырят, шакалы, у какого бы алконавта вырвать бутылку да карманы его в вытрезвителе обчистить. Они, твари наглые, всю плешь мне переели. Недавно стою на базарчике возле районного универсама с ведерком грибов. Жду покупателя. Подваливает желторотый сержант: «На каком основании торгуешь?» Это, значит, чтобы взятку выдавить. Не на ту наехал! Я сразу – на весь базар лайку спустила: «Катись, блин горячий, к своей маме, пока ведро тебе на голову не надела!» Народ – ха-ха-ха! Моментом слинял мусоренок. – Все высказала? – Куда там! У меня таких рассказов больше, чем грибов в лесопосадке. – Люба, я замечаю… – начал Кухнин, но Борщевская не дала ему договорить: – Нету пользы мне от чая. По такому бы случаю лучше б водки вместо чая. – Не зубоскаль. Я замечаю, что в последнее время ты ни единого дня не бываешь трезвая. – Выполняю указание Президента России. – Что?.. – В недавнем радиообращении к народу он сказал: «Дорогие россияне! Наступила осень – пора квасить». – Президент говорил, что пора квасить капусту и заготавливать овощи на зиму. – Серьезно?.. А я, дура, до конца не дослушала. Как только услыхала «пора квасить», сразу стриганула за бутылкой. С той поры радио не слушаю. Циркулирую туда-сюда, пока грибы выручают. – Почем ведерко продаешь? – Не меньше, чем за бутылку. – Хорошо берут? – Если бы… Иной раз полдня протопчешься похмельная, как дурочка, а вечером от безнадеги за четушку сплавишь. «Вот он, удачный „ключик“, чтобы вызвать „кэгэбэшницу“ на откровенность!» – мелькнула у Кухнина внезапная мысль. – За сколько прямо сейчас продашь? – спросил он. – За поллитровку с картинкой «Столица Сибири», – вроде бы неуверенно сказала Борщевская. – Предлагаю две десятки. Хватит? Люба поморщилась: – Неужели из-за недостающего трояка я, как побирушка, буду унижаться с протянутой рукой?.. Кухнин вздохнул: – Ладно, дам на «Столицу Сибири». Пойдем до моего дома и пересыпем грибы, чтобы освободить твое ведро. – Толя, на хрена его освобождать?! – обрадовалась Борщевская. – Гони на кон башли и топай домой с ведром. Завтра утречком за ним забегу. – Нет, давай расквитаемся сегодня. – А ты меня не кинешь?.. – Я же участковый, а не кидала. – Черт тебя знает… Нынче все в бандитизме погрязли. В кого ни ткни пальцем, тот и коррупционер. – Не разводи болтологию, – сухо сказал Кухнин. – Продаешь грибы или нет? – Продаю! – торопливо ответила Борщевская и, показав на расположенный неподалеку магазин, зачастила: – Айда до моей лечебницы. Купим пузырь антигрустина и похиляем к тебе. Согласен на такой компромисс? – Согласен. Воодушевленная неожиданной сделкой, обещающей скорое похмелье, Люба заметно оживилась. Шагая рядом с Кухниным к магазину, она изобразила на синюшном лице кокетливую гримасу и хрипловатым голосом бодро завела: Раз пошли на дело, выпить захотелось. Зашли они в роскошный ресторан… – Ну, затянула блатной шлягер, – усмехнулся Кухнин. – Не о чем поговорить, что ли? – Мы же с тобой все обговорили. О чем еще базарить… – Ты в школе сколько классов кончила? – Думаешь, я помню… Образование у меня выщее-специальное. Четырехгодичный исправительно-трудовой колледж да еще заочная «Академия пуха и пера». – Не хватает только института юмора и сатиры? – Под турахом юмор из меня прет, как пена из огнетушителя. А сатиры кругом невпроворот, можно ржать с утра до вечера. – Другого пистолета в лесопосадке не нашла? – внезапно спросил участковый. – Какого еще другого?! – удивилась Люба. – У них один шпалер на двоих был. Стараясь не выказать волнения от на редкость удачной затравки разговора, Кухнин с напускным равнодушием сказал: – Знаешь, с кем Геннадий Потехин схватился в рукопашной… – С кем? – С Русланом Мамаевым. – Заливаешь? – Экспертиза установила, что это Руслан сгорел в отцовской избе. И в лесопосадке он же застрелил потехинского кобеля. – Вот, блин горячий, клоунада!.. – воскликнула Борщевская. – Сама я до этого не доперла. Когда пожарники выволокли из горящей избы мужика в камуфляже, подумала: где этого мордоворота видела?.. Теперь только дошло, что в лесопосадке на него чуть не напоролась. – Как? – Грибы в траве шарила, и как черт меня в бок кольнул. Вскинула голову, а метрах в двадцати амбал в омоновском наряде между березок на корточках сидит! Не долго маясь, крюк по кустам обогнула от греха подальше да – на тропу. В самое то время Геннадия Никифоровича встретила. – Его подкарауливал амбал, что ли? – Хрен знает, кого он там хотел застукать, но понятно, что не со мной в прятки играл. – Что дальше произошло? – Я тебе уже рассказывала… – Люба остановилась у дверей магазина. – Соловья баснями не кормят. Шуруй в лечебницу за бутылкой. Кухнин достал из бумажника деньги: – Иди сама покупай. Борщевская обернулась быстро. Выйдя из магазина с поллитровкой, она внезапно предложила: – Толя, не ради пьянства – здоровья для, заглянем на минутку в мою хату. Стопочку хлебну, и потопаем к тебе. – Ты же после стопки окосеешь, – хмуро сказал Кухнин. – Плохо обо мне думаешь. Опохмеливаясь, я умом светлею, и память восстанавливается. – Хлебни здесь. – Я не алкашка, чтобы из горла на улице глотать. Пойдем, Толя… Такую драму расскажу, у тебя волосы дыбом встанут. – По пьянке ты наплетешь! – Да, чтоб же под первым же фраером… – Не клянись, пошли, – резко оборвал участковый. По пути к Любиной хате стараясь не прервать разговор, Кухнин спросил: |